Ксения Таргулян - Корабль уродов

Не скажу, чтобы Джек каждый год баловал меня таким вниманием. Не скажу, что мне это совсем уж впервой… Но, что не говори, приятно. Очень приятно.

Позабыв, что не выспалась, лучась улыбкой, я кинула одеяло на кровать и принялась одеваться.

В гостиной, куда я поднялась в поисках вазы, обнаружился Артур. Игнорируя многочисленные диваны, он сидел на ступеньках винтовой лестницы и сосредоточенно листал книгу.

— Ты чего? — полюбопытствовала я.

Он вскинул взгляд.

— Доброе утро, Вренна. Да вот, читаю тут…

Я хмыкнула.

— Не подскажешь, где найти вазу?

— Вазу? — с недоумением переспросил он.

— Ну да. Для букета.

— Букета? — он даже прикрыл книгу от недопонимания.

Я уже хотела огрызнуться, но он вовремя махнул рукой на стеллажи.

— Посмотри там, вроде были какие-то.

Я последовала совету и принялась методично осматривать полки.

— Хм, а Джек что… решил так извиниться за вчерашний инцидент?

— Извиниться? Джек? — я обернулась и красноречиво изогнула брови — Артур с пониманием усмехнулся в ответ. — О! А вот и она.

Я с трудом вытащила на свет огромную пыльную вазу с геометрическими разводами и дунула внутрь нее. Ваза откликнулась липким серым облаком.

— Ладно, пойду мыть, — чихнув, объявила я.

— Вренна, — окликнул меня Артур. — Так в честь чего цветы?

Я улыбнулась:

— День рождения.

И я ускользнула из комнаты, пока он не успел сообразить, что надо меня как-то поздравить.

Не знаю, когда Артур успел передать эстафету Мекс, но стоило мне наткнуться на нее в коридоре, как она осыпала меня самыми красочными поздравлениями, пообещала испечь торт и укорила за то, что я не предупредила заранее.

Когда я наконец опустила букет в вазу, на треть наполненную водой, весь дом будто шевелился, взбудораженный моим неожиданным праздником. Мекс, непозволительно прекрасная как всегда, заявила, что и я должна принарядиться, но единственного платья, что было у меня с собой, ей оказалось мало.

— Вот что, принцесса, — объявила она, критически оглядывая меня. — В качестве подарка на твое совершеннолетие я займусь твоей внешностью! Восемнадцать лет — хватит выглядеть как подросток.

Я, конечно, опешила и возмутилась, но особо спорить мне не хотелось, и я «теоретически» согласилась, надеясь, что творческий заряд покинет ее так же быстро, как и посетил.

Почему-то число восемнадцать особенно будоражило этих двоих. Джека я нигде найти не могла, и оставалось только спросить у них.

— Ну как же? — удивилась Мекс, разводя своими длинными ухоженными руками. — Это же совершеннолетие, это значит, что ты стала взрослой.

— А до этого я что — была ребенком?

Мекс замялась, а Артур махнул рукой:

— Не бери в голову. Это просто формальность, из которой сделали праздник, и его принято торжественно отмечать. Зачем сопротивляться такой приятной традиции?

Вскоре был готов бисквитный торт, половину которого мы тут же с аппетитом поглотили и, пропуская мимо ушей всё то, что могло бы сойти за колкость, продолжили сидеть за праздничным столом. Меня беспокоило одно: где же Джек? Ни Мекс, ни Артур не знали ответа и отмахивались, но через пару часов моя тревога распространилась и на них.

Кому как ни мне знать, что Джек может исчезнуть на недели или месяцы, не попрощавшись, а затем явиться без предупреждения?

Сегодня утром он был еще здесь, но теперь, может статься, я не увижу его до весны. Не велика потеря, казалось бы, но что уж от самой себя таиться? Так уж сложилось, он мне нужен, и меньше всего мне хотелось бы, чтоб он испарился прямо на мое восемнадцатилетие.

— Не думаю, что он надолго, — спокойно увещевал Артур. — Он бы тебя не бросил.

Я фыркнула.

— Но он же вернулся за тобой в Штаман-Рейн и привез сюда.

Я пожала плечами.

— Он непредсказуем.

— Иногда очень предсказуем, — таинственно усмехнулась Мекс, и Артур едва заметно посерел. — Я вот почти уверена, что знаю, зачем он уехал.

— И зачем же? — сухо полюбопытствовала я.

Но Мекс только загадочно оскалилась и заговорила про взаимосвязь женского либидо и интуиции.

После обеда ко мне вернулась ночная тоска, и, промаявшись с полчаса в отведенной мне гостевой комнате, я вышла на террасу, обрывавшуюся в море. Серое под тяжелым осенним небом, оно шумело, разбиваясь о кирпичные стены здания, и его темные волны вспенивались белыми лохмотьями.

Я настолько погрузилась мыслями в плеск прибоя, что вздрогнула всем телом, услышав голос позади себя: