Арчибальд Скайлс - Мадонна. Проклятый город

– А кстати, первое здание на противоположной стороне и есть ее дом. – Сказал он. – Знаешь, что про этот дом кто-то сказал, что покровитель его владелицы был настолько сановит, что подписывался одним только именем. 10 10 «…был на столько сановит, что подписывался одним только именем». – Имеется в виду Николай II. Фраза принадлежит М.А. Булгакову. Хотя топографически особняк Матильды Кшесинской начинает Каменноостровский проспект, но фактически здание имеет номер 1 не по Каменноостровскому проспекту, а по Кронверкскому, который впадает вместе с Каменноостровским в Троицкую площадь. Первый номер по Каменноостровскому проспекту носит дом вдовы Лидваль, одно из красивейших зданий в этой части города.

На обратном пути на улице Профессора Попова он снова привлекает мое внимание и показывает рукой на крышку люка за забором детского сада:

– Смотри, крышка люка с надписью «Петроград». Я больше таких нигде не видел. Город всего десять лет это имя носил, а уже до канализации слава дошла.

Он смеется сам себе и продолжает:

– Да, странный город. Живя в нем, нельзя не чувствовать себя хоть немножечко иностранцем, эмигрантом или изгнанником; окаянный какой-то город, – вдруг ни с того ни с сего сказал он. – Как будто бы его построили на границе с чем-то. Чуть зазеваешься, раз – и ты уже в другом измерении.

Я, кажется, понимала, что он имел в виду. Помню, как мы с бабушкой поехали на экскурсию по городам «Золотого кольца» и после Ленинграда 11 11 Названный изначально Петром Первым Алексеевичем Романовым Санкт-Петербурх, на голландский манер с «Х» на конце, во времена царствования Екатерины город стали называть на немецкий лад – Санкт-Петербург, а потом еще несколько раз переименовывали. Во время первой мировой войны его переименовали в Петроград; после смерти Ленина в Ленинград, а в 90-х годах 20-го века городу вернули одно из его исторических названий: Санкт-Петербург. По поводу города, еще в советское время существовал некий мистический анекдот, будто бы некая юродивая предсказала, что один из Романовых построит город, а с другим Романовым кончится советская власть. Последние годы советской власти главой города был Григорий Романов. все мне там казалось чужим. И белые крепостные стены, и белые церкви, и кирпичные дома, и весь уклад жизни, который казался не городским вообще, а сельским. Я помню, что Россия мне тогда вообще не понравилась. Все в ней было для меня чужим и непривычным. А Вася, который шел некоторое время молча, вдруг продолжает свою мысль:

– Совершенно непонятно, что заставляло защищать и бороться за эти болота? Одних крепостей только понастроили да поперестраивали! Названий только: Старая Ладога, Выборг, Шлиссельбург, Ивангород, Копорье, Ниеншанц, Ландскрона, Орешек, Охтинский форт, Петропавловская крепость. Но что здесь защищать? А ведь прутся, как будто здесь Иерусалим, а не просто кусок болота.

– И чего ты экскурсии не водишь? – Спрашиваю я. – Мог бы за лето неплохо зарабатывать.

– У нас есть занятие, – коротко отвечает он, а я ловлю себя на мысли уже для меня неновой: «Чем таким они заняты?» Иногда в их разговорах мелькало слово «супермужество» и «супермужественность», а однажды я нашла обрывок черновика лекции на тему «Секс в жизни невротика» и узнала руку Аркадия:

« Запрет на секс заставляет сублимировать – мужчину уводит в работу, а женщину в материнство, как разрешенные способы проявления либидо. И то, что женщина начинает видеть смысл существования в материнстве, а мужчину его придатком, а мужчина видит смысл жизни в работе, а женщину с детьми помехой, просто РАЗВОДИТ супругов все дальше и дальше. Современного человека уже не убедить, что и дети, и работа являются вторичными по отношению к таинству, которое может существовать между двумя людьми».

Я слышала о том, что они консультируют, но не до конца понимала, бизнес-тренинги они проводят или психологические консультации. И главное, я не могла найти никакого распорядка. Вряд ли работали они больше трех дней в неделю. Разброс тем, которыми они занимались, был такой широкий, что просто голова пухла. Но не работая, как все нормальные люди, вели они себя так, как будто бы где-то нашли неисчерпаемый источник. Что это был за источник, я еще не понимала.

***

Я пыталась поднять оладушки. В нашей семье, в большой семье, получалось это делать только у моей бабушки по отцу. Получались они у нее пышные, на два пальца. И никто не мог повторить. Постоять рядом с ней у плиты, чтобы все самой увидеть, мне не довелось. А по телефону ее указания не работали. Ну, что значит: густо замесить? Я уж и так и так пробовала. Не встают. Кто-то посоветовал мне вместо кефира замесить их на пиве, но мне хотелось все же освоить традиционный рецепт. Я стояла, тупо глядя в кастрюлю с тестом, а из холла доносилось: