Грег Гифьюн - Сезон крови

– Это могло бы объяснить наши кошмары, – сказал я.

Дональд посмотрел на меня с нескрываемым страхом.

– Ко… кошмары.

Рик, расхаживавший у окна, внезапно замер.

– Какие кошмары?

Мы с Дональдом переглянулись, потом я сказал:

– Нам приснился похожий сон, в котором… короче, Бернард…

– Пришел попрощаться, – договорил за меня Рик. – И с ним были люди… что-то вроде людей.

– О господи. – Руки у Дональда дрожали так сильно, что сигарета у него в пальцах переломилась. – Такого не может быть взаправду.

Рик подошел ближе.

– Вы надо мной не прикалываетесь, ведь так? – Он посмотрел на меня, и последняя краска сошла с его лица, когда я торопливо помотал головой в ответ. – И эти люди, во сне, вы знаете, зачем они пришли?

Я снова кивнул, чувствуя разрастающуюся внутри пустоту.

– Чтобы забрать его…

– В Ад.

Мы одновременно повернулись к Дональду. Он весь трясся и все еще пытался занять руки растрепанным сигаретным фильтром.

– Зачем им забирать его? – спросил он громким шепотом. – Почему они хотят забрать Бернарда в Ад?

– Потому что он не врал, – ответил Рик. – Потому что все, что он сказал на этой записи, – правда, и мы поймем, когда потеплеет.

– Может, стоит отдать кассету полиции? – предположил Дональд.

Рик фыркнул.

– И что мы им скажем? Здравствуйте, нам показалось, что наш приятель, – ну, знаете, тот, который только что удавился в подвале у своего двоюродного брата, – кого-то убил. Вот, послушайте эту запись, он кажется полнейшим психом и не говорит ничего определенного, но мы решили отдать ее вам.

– Почему, собственно, нет?

– Потому что тогда мы сами будем выглядеть как полные психи. – Рик снова принялся мерить комнату шагами. – Кроме того, а если это правда ? Что если Бернард действительно кого-то убил? Я не хочу с этим связываться. Копы начнут вынюхивать, копаться в моей жизни, так как мы были друзьями. Кто знает, какие неприятности свалятся нам на голову, если мы полезем в это дело?

Дональд как будто несколько секунд размышлял над словами Рика, потом обратился ко мне:

– Алан, а ты что скажешь?

– Мы пока не понимаем, что означает запись, – сказал я. – Может быть, это признание в убийствах, а может – всего лишь безумный лепет психически больного человека всего за несколько часов до того, как он покончил с собой. Так или иначе, мне кажется, нам пока стоит оставить кассету у себя.

– Согласен, – сказал Рик. – На все сто.

– И если что-то произойдет, – продолжил я, – и за следующие месяцы мы поймем, что в его словах есть какая-то доля истины, мы уже тогда сможем решить, как нам поступить дальше. Мне просто кажется, что сейчас отправляться в полицию рановато. Кроме того, я не уверен даже, что именно происходит. Может быть, полиция вообще не сумеет нам помочь.

– Я оставлю кассету у себя, – сказал Рик, – найду для нее безопасное место.

Дональду удалось овладеть собой, по крайней мере, на какое-то время, и теперь он казался более уравновешенным и менее потрясенным.

– Сны у нас странные, тут не поспоришь, – сказал он. – То, что они так похожи и словно несут в себе какой-то сверхъестественный смысл, может выбить из колеи. Вдобавок все, что Бернард сказал на записи, ужасно, но мы не должны расклеиваться. Нам следует сохранить здравомыслие и попытаться разобраться во всем логически и беспристрастно.

– Ты делай что хочешь, – сказал Рик. – А я буду держать ухо востро. Уверен, что происходит что-то недоброе, и готов поспорить, что мы не знаем и половины.

Я посмотрел на часы.

– Мне пора идти, я сегодня ночью работаю. – Я пошел было к двери, но остановился и посмотрел на них. – А то, что Бернард наговорил про Тони, неправда. Он всегда завидовал нам. Если бы мне пришлось прожить все эти годы заново, я бы женился на ней, даже глазом не моргнув. Она – лучшее, что есть в моей жизни.

Дональд скривился.

– Не надо ничего…

– Лучшее в моей жизни.

Рик вернулся на свой пост у окна.

– Снова идет снег, – произнес он рассеянно. – Последний удар под дых от зимы. Эта сучка никак не желает просто сдохнуть.

Мало кто желает.

От шоссе до автосалона было меньше мили, он занимал большой участок возле берега, в самом конце бульвара, между громадным магазином автозапчастей и китайским рестораном. Напротив медленно рассыпалась давно заброшенная фабрика. Моя смена начиналась в одиннадцать вечера и длилась до семи утра, когда приходил владелец и салон начинал работу. Примерно раз в час я должен был обходить территорию, но большую часть времени предстояло провести за столом менеджера напротив центрального окна. Оттуда, несмотря на снег, который время от времени бросали в стекло порывы ветра, были отлично видны весь салон и значительная часть улицы за ним. Оружие в эту смену не требовалось, это было только к лучшему – я получал недостаточно для того, чтобы брать в руки пушку. При мне были дубинка и предоставленная компанией ручная рация, и обычно я проводил время за чтением какой-нибудь книжки или слушал переносное радио, которое всегда брал с собой. В случае чего мне полагалось только передать сообщение в полицию и предоставить им со всем разбираться. Я был нянькой для свалки машин, на которые и так никто бы не позарился, но снаряжался так, будто являлся кем-то бо́льшим, кем-то официальным.