Лорен Кейт - Непрощенный

Кэм проигнорировал их всех. Он передал гитару в руки Лилит и набросил ремень на ее плечо, позаботившись о том, чтобы не прижать ее рыжие волосы. Он забрал дневник из ее рук, почувствовав тепло в том месте, где они прикасались к обложке.

– Это катастрофа, – сказала она.

– Большинство великих вещей начинаются вот так, – ответил он так, чтобы только она могла услышать. – А теперь закрой глаза. Представь, что ты одна. Представь, что сейчас закат и у тебя вся ночь впереди.

– Уступите место! – проорал кто-то. – Вы оба отстойные!

– Это не сработает, – сказала Лилит, но Кэм заметил, как ее пальцы естественно легли на струны. Гитара была словно щитом между ней и аудиторией. Ей было уже комфортнее, чем мгновение назад.

Поэтому Кэм продолжил:

– Представь, что только что придумала эту новую песню и гордишься ею…

Лилит попыталась прервать его.

– Но…

– Позволь себе гордиться, – сказал ей Кэм. – Не потому, что ты считаешь ее лучше любой другой песни, но потому, что она ближе всего к выражению твоих нынешних чувств, того, чем ты занимаешься.

Лилит закрыла глаза. Она наклонилась к микрофону. Кэм задержал дыхание.

– Бу, – заулюлюкал кто-то.

Глаза Лилит распахнулись. Она побледнела.

Кэм заметил Люка посреди аудитории, прижавшего руки рупором ко рту и освистывающего Лилит. Кэм никогда не бил дьявола, но сегодня вечером он не побоялся бы исправить это. Кэм холодно уставился на аудиторию, поднял оба кулака, а потом сделал неприличный жест.

– Хватит, Кэм, – сказал мистер Дэвидсон. – Пожалуйста, уйди со сцены.

Тихий смех заставил Кэма посмотреть на Лилит. Она глядела на него, посмеиваясь, и призрак улыбки царил на ее лице.

– Показываешь им, кто здесь босс? – спросила она.

Он покачал головой.

– Сыграй на гитаре и покажи им себя.

Лилит не ответила, но Кэм мог понять по ее изменившемуся лицу, что он сказал нечто правильное. Она снова наклонилась к микрофону. Ее голос был нежным и чистым.

– Эта песня называется «Изгой», – сказала она и начала петь.

Песня лилась так, словно Лилит родилась, чтобы исполнить ее. У микрофона, с закрытыми глазами, Лилит не выглядела объятой страхом. Здесь был намек на девушку, которой она когда-то была и в которую влюбился Кэм.

Которую он все еще любил.

Когда она закончила, Кэм дрожал от эмоций. Ее песня была вариантом той, что он напевал, покинув Трою. Она все еще ее помнила. Какой-то остаток их любовной истории все еще жил в ней. Как он и надеялся.

Пальцы Лилит замерли над струнами гитары. Аудитория затихла. Лилит ждала аплодисментов, в ее глазах застыла надежда.

Но она получила в ответ лишь смех.

– Твоя песня еще отстойнее тебя! – заорал кто-то, кидая пустую банку от газировки на сцену. Она ударилась в колени Лилит, и надежда в ее глазах умерла.

– А ну прекратить! – сказал мистер Дэвидсон, возвращаясь на сцену. Он повернулся к Лилит. – Хорошая работа.

Но Лилит уже бежала со сцены и из столовой. Кэм побежал за ней, но она была слишком быстрой, а снаружи было слишком темно, чтобы он мог увидеть, куда она побежала. Она лучше него знала это место.

Дверь закрылась позади его, заглушая далекий голос другого ученика, читающего стихотворение. Кэм вздохнул и оперся о покрытую штукатуркой стену. Он подумал о Дэниеле, пережившем столько ужасных моментов, когда тоска по Люс поглощала его, заставляла его желать умереть и сбежать от их проклятия, но в награду он получал лишь одно прикосновение ее пальцев в каждой новой жизни, прежде чем она снова исчезала.

– Стоит ли это того? – часто спрашивал Кэм своего друга.

Теперь Кэм понимал неизменный ответ Дэниела. «Конечно, стоит, – говорил тот, – лишь это делает мое существование стоящим».

– Ошибка дебютанта.

Кэм повернул голову и увидел, как Люк вышел из теней.

– Что? – пробормотал Кэм.

– Так дерзко себя вести в первый же день, – огрызнулся Люцифер, – у нас две недели, и у тебя есть столько способов проиграть.

Кэм совсем не чувствовал себя дерзким. Если дьявол получит свое, не только Кэм проиграет.

– Начинай свою игру в любое время, – сказал он Люциферу сквозь сжатые зубы. – Я готов.

– Мы посмотрим, насколько ты готов, – фыркнул Люцифер перед тем, как исчезнуть, оставляя Кэма одного.