Александр Николаев - Клуб частных расследований. Сезон 3

– Не знаю даже, что ответить…, – задумался Сикорцев. – Возможно… Весьма вероятно… Хочу заметить, друзья мои, что я и сам меняюсь под час сеанса гипнотерапии. Никогда не признавался в этом, но сейчас откроюсь: не только наши испытуемые находятся в состоянии какого-то транса, но и сам я словно на время ухожу из этого мира. И там, в странном многоцветьи, мне приходится выбирать источник силы. И это каждый раз происходит по- разному. Иногда возникает впечатление, будто бы в это время невольно касаешься чего-то огромного, потустороннего, такого немыслимо прекрасного, что не хочется возвращаться обратно, хочется остаться там навсегда…

Но порою бывает и так, что приходится соприкасаться с чем-то холодным, жутким, но при этом также невероятно могущественным. От него уходить обратно очень сложно, он словно высасывает из тебя все жизненные силы. И, кстати, мои подопечные во время сеансов в зависимости от того, с кем я контактирую, тоже чувствуют себя по-разному.

Профессор с недоумением смотрел на взволнованного Сикорцева:

– Вы об этом, батенька, никогда не говорили… Виктор Павлович, вы уверены, что всё это не ваши фантазии, вызванные попросту напряжением мозга во время гипнотического сеанса?

– Увы, нет! Когда я ощутил это впервые, мне тоже пришла в голову такая же мысль. Но потом, когда опытов стало больше, стало ясно, что сознание во время сеансов покидает моё тело точно так же, как и моих пациентов. Не могу знать, где происходит их взаимодействие, но совершенно точно не в нашем мире. Трудно подобрать подходящие слова для описания того, что я вижу во время гипнотического сеанса. И, признаться, это чем дальше, тем больше волнует меня.

И знаете, во мне всё больше крепнет уверенность в том, что во Вселенной не мы одни обладаем живым сознанием. Где-то невообразимо далеко есть миры, очень похожие на наш.

– И что же, вам приходилось видеть их во время сеансов?

– Да, приходилось, хотя я понимаю, что в это трудно поверить. В особенности меня привело в замешательство общение с некими существами, которые внешне напоминают нас, но мораль которых основана на совершенно иных принципах. Во главу угла общественного устройства там положен принцип главенства всего общества, а жизнь отдельно взятого существа имеет ценность только с точки зрения полезности её для всего социума. Нет пользы – нет и смысла в поддержании такой жизни. И я так понял, что такие особи в том мире подлежат стерилизации, уничтожению, попросту говоря.

– Да, я гляжу, вы изрядный фантазёр, батенька! Нечто подобное о вселенской жизни я уже имел возможность слышать во время своего короткого визита в Калугу от одного тамошнего учёного – самоучки. Запамятовал его фамилию… И где же находится эта ваша цивилизация? Отчего, не к ночи будь сказано, мы не знакомы с ней? Что заставляет их скрываться?

Сикорцев был удивительно серьёзен, что не вязалось с тем, о чём он рассказывал:

– Владимир Михайлович, я понимаю, что говорю странные вещи, подлинность которых невозможно доказать. Разве что вы сами согласитесь принять участие в моём гипнотическом сеансе. И в самом деле, отчего бы вам не рискнуть? Ведь ни один из моих пациентов до сих пор не пострадал от этого. Тогда вы сами имели бы возможность убедиться в том, что мои слова не просто фантазии.

Владимир Михайлович поймал настороженный взгляд жены. Наталья незаметно подмигнула ему и вскользь прижала палец к губам: молчи, дескать, не реагируй. Бехтерев откашлялся и неожиданно для себя спросил:

– И что же, Виктор Павлович, вам приходилось бывать у этих существ?

Каково, интересно, там?

Сикорцев словно ждал этого вопроса. Он коротко взглянул на хозяина дома, на его жену и, не задумываясь, ответил:

– Да, вынужден признаться, что мне однажды пришлось, как бы глазами одного из них, увидеть мир, в котором они живут. Это случилось, примерно, год назад во время очередного сеанса гипнотерапии. Признаться, я до сих пор не могу понять, что это было: то ли случившийся вдруг глубокий сон, то ли результат непонятной работы мозга во время гипнотерапии. Но весьма вероятно также, что это могло быть попросту галлюцинацией, следствием обычного переутомления.

Насколько я понял из ментальной информации, существо это мужского пола принадлежало к той узкой прослойке общества, которых здесь, у нас, называют учёными. Он просил называть его д’Ункас. Я не знаю каким образом, но мы с ним как-бы поменялись телами. Он в моём имел возможность познакомиться с Землёй, а я в его – с планетой, именуемой Тамира.