Юн Линдквист - Движение. Место второе

Почему я это сделал?

Несколько раз он воровал вещи, которые ему были не нужны, и выбрасывал их в мусорную корзину у входа в магазин Почему? Потому что было ощущение: он должен это сделать. То же произошло и с ножом. Его просто нужно было использовать.

Он прижимал клочок бумаги к ране, а в это время внутри снова начала подниматься темнота. Ребенок медленно наклонился вперед, вытянул руку и положил свою изуродованную ладонь на рану. У мальчика сжалось в груди, стало трудно дышать. Он попятился к выходу из шалаша, когда ребенок убрал руку. Крови больше не было.

Когда мальчику удалось слезть вниз, он чувствовал тяжесть в руках и ногах и голова его кружилась от недостатка кислорода. Он отошел на несколько шагов, и комок в груди начал исчезать. Мальчик смог несколько раз вдохнуть, и головокружение отступило. Он был на свободе.

Мальчик был на полпути домой, когда в двадцати метрах от себя увидел полицейского – тот стоял к нему спиной и смотрел в направлении озера Рокста-трэск. Мальчика пронзила паника, он осмотрелся кругом и увидел большой камень, за который успел спрятаться, пока полицейский не обернулся.

Он сидел неподвижно и прислушивался. Приближающихся шагов не было слышно. Через пару минут он решился въглянуть и увидел, что полицейский пошел в сторону шалаша. Мальчик скрестил пальцы и прижал ладони к животу, чувствуя себя кроликом, который попал на скоростное шоссе. Все вокруг было слишком огромным, непонятным и страшным.

Ему нужно было бежать домой. Запереть за собой дверь, поставить оттаивать замороженные булочки сидеть на балконе, читать «Человека-паука», пить сок с булочками и забыть обо всем, что здесь произошло. В отличие от кролика, у него такая возможность была.

Мальчик украдкой вылез из-за камня и прошел несколько метров по направлению к дому, где можно было укрыться от опасности когда из леса послышался крик. Из шалаша Если бы он не знал что это такое, то подумал бы что так кричит зверь – зверь, который попался в какую-то страшную ловушку. Но, к сожалению, он знал правду. Мальчик сжался и вцепился ногтями в ладони, так что правая опять начала кровоточить.

Может статься, важнейшие решения в нашей жизни мы принимаем без участия рассудка. Есть основания так полагать. Можно ли в этом случае говорить о чем-то, что напоминает понятие «судьба»? Вполне вероятно.

Мальчик развернулся и пошел назад к шалашу.

Здесь я остановился и пока не знал, как собраться с силами и дописать. Я сделал еще одну попытку и написал: «Как он и думал, тонкое дерево едва смогло выдержать вес полицейского». Потом взглянул на часы. Было почти два часа, время бежало быстро, пока я писал. Я поскорее сложил блокнот и ручку в полиэтиленовый мешок, допил холодный кофе и быстро пошел по улице Кунгсгатан, завернул на улицу Дроттнинггатан и направился к универмагу «Оленс».

Я разгорячился и вспотел, когда подошел к крутящейся двери, ведущей в отдел парфюмерии, так что замедлил шаги и постоял немного, дав сердцу восстановить ритм. Я предположил, что нельзя испытывать стресс, когда собираешься что-то украсть. Я говорю «предположил», потому что у меня не было опыта того, что правильно, а что неправильно. Меня не ловили с тех пор, как мне было одиннадцать лет, и тогда речь шла всего лишь о шоколадном торте в магазине «Сабис» в Блакеберге. После этого я никогда не попадался, хотя воровал пластинки, одежду, книги и газеты на многие тысячи крон.

Как я упоминал ранее, мой метод был очень прост. Я брал в руки понравившуюся вещь и потихоньку выходил из магазина. Если меня останавливали, я мог сослаться на рассеянность и затем заплатить за вещь. И даже это мне пришлось сделать всего один раз. Продавец, очевидно, в тот раз меня подозревал, но было сложно что-то доказать. Нужно добавить, что в те времена магнитные метки были только на более дорогих товарах.

Я спрятал свой пакет за чемоданом в отделе сумок, в который почти не заходили посетители, и пошел на дело. После трех заходов вверх по лестнице в отдел мужской одежды я набрал себе всего, что мне было нужно, а также взял новый свитер. Я так много напихал в пакет, что он едва помещался за чемоданом. Было еще без четверти три, поэтому я отправился в последний поход, на этот раз развлекательный, в отдел пластинок.

Уже издалека я заметил, что в демонстрационных ящиках с пластинками «Депеш Мод» больше пластинок, чем обычно, и когда я пролистал их, то обнаружил, что магазин получил альбомы «Some Great Reward» и «Construction Time Again» на японском виниле, которые стоили в три раза больше обычных. Как будто это играло какую-то роль. Я сунул пластинки под мышку и вышел.