Анна Вашкевич - Семь снов. Семь слов. Рассказы

–Я, пожалуй, пойду,– сказала Антония.

Матовая тьма пришла. Как и ожидалось, постепенно. Все утихло вокруг, даже цикады умолкли; все постояльцы пансиона наконец погрузились крепкий здоровый сон.

Все… За исключением Антонии.

Она каждый вечер по привычке надевала ночную сорочку, надеясь уснуть, но тщетно. Глаза быстро привыкли к темноте, очертания предметов проявлялись. Потом Антония поднялась – ей уже надоело лежать – и пошла. Тихо, как призрак, спустилась вниз, открыла дверь (она здесь никогда не закрывалась: редко сюда заглядывали воры и прочие нарушители спокойствия) и отправилась прямиком в горы. Ночь стояла теплая, так что в одной сорочке было не холодно.

Антония кралась чёрной тенью, и там, где она проходила, утихало всё: уснула вывшая на луну старая псина, захлебнулся на чьей-то речи телевизор. Во внутреннем дворе на противоположных окнах сидели молодая симпатичная девушка и зрелый мужчина; разговаривая, они не видели Антонию, но почувствовали её и от этого замолчали. А она всё кралась, оставляя позади себя белый аккуратный коттедж.

Пахнуло солёным морским ветром с какой-то дурманящей ноткой, горная тропка вела Антонию к разрушенной каменной площадке. Что здесь было прежде? Может, некая царская беседка для юных дев, где в центре непоколебимо стояла статуя одного из богов-олимпийцев.

Здесь тихо шептались на ветру деревья, камни ещё не потеряли тепла, подаренного днём – ступать по ним босыми ногами было легко и приятно. Антония прошла внутрь каменной площадки и уселась на гладкую мраморную ступень. Вдруг всё переменилось: ветер взвыл, набежавшие облачка скрали свет луны. Словно во сне со всех сторон раздался шорох, перешедший в шёпот: «Антония, Антония!». Девушка мотнула головой – она подумала, что это ей мерещится, или, по крайней мере, она спит. Но это было на самом деле! Вокруг неё в темноте зарослей загорались огоньки – чьи-то злобные алчные глаза.

Страх, сильный страх поглотил её. И в этот момент кто-то совсем рядом сказал:

–Антония.

Она обернулась и увидела совсем рядом чёрный силуэт – силуэт мужчины. Но сколько бы она ни приглядывалась, девушка не увидела ни лица, ни глаз. Он был словно скрыт от её взора туманной пеленой.

– Кто ты?– с трепетом и страхом спросила Антония. И пришелец ответил:

– Я ждал тебя. И именно тебе решил открыться. Не бойся меня.

От его лица пахнуло холодом. Он приблизился к ней и, наклонившись к самому её лицу, прошептал:

–Я рад, что именно ты пришла сюда.

Когда небо посветлело в ожидании солнца, Антония вернулась в пансионат. Она летела, клекомая тёмными мрачными прислужниками с чёрными крыльями. Окно раскрылось бесшумно, и девушка плавно опустилась на кровать. Ночью в небе она видела звёзды так близко, как никогда прежде. Он сам показывал ей Млечный путь, крепко держа её изящные пальчики в холодной и сильной своей руке.

–Я дитя ночи, мое имя шумит, как тысячи кожаных крыльев, тысячи звериных рыков; мои слуги трепещут, услышав его. Но тебе звук моего имени будет навевать лишь нежность и лёгкую грусть. Имя моё – Алькавар.

Сегодня ночью, как и два месяца прежде, Антония не спала. Ещё вчера Антонию больше, чем обычно, мучил недуг, иссушавший её плоть. Но сейчас она едва захлебнулась от энергии, плескавшейся в ней. Антонию тревожило лишь одно – она не смогла различить ничего о сущности Алькавара.

Всё словно застилал густой туман.

Антония умела видеть.

Когда человек, особенно близкий, был на чём-то сосредоточен или что-то собирался предпринять, он оставлял в воздухе невидимый простому смертному след – след своих мыслей, чувств, поступков. И он тянется за человеком шлейфом, безошибочно раскрывая своего хозяина. Не всем, конечно, удается увидеть след.

Впервые Антония различила чужой след в конце самой первой недели бессонницы. Вдруг она увидела… Как решает отец отдать её бабушку в далёкий дом престарелых, а дом в престижном квартале отдать под офис собственной фирмы; как наедине кричит на мать, попрекая её, а мать в ответ кричит на его. Как мамочка – её такая на зависть всем шикарная мамочка – все чаще и чаще уходит «в гости» к своему тренеру по фитнесу, а отец уходит в бар и напивается так, что становится послушной жертвой всяких мерзавцев.

И ничего. Антония ничего не могла сделать. Это не её заботы – родительские. Но эта тьма внутри поглощала внутренности, разъедала душу. Антонии не для кого и не для чего было жить – при встрече с новым человеком она видела его насквозь, и постепенно он становился ей противен. Так было всегда… Пока она не повстречала Алькавара.