Анна Вашкевич - Настало время офигительных историй

Как-то раз сидела я на своей прежней работе. Сидела, смотрела в окно, слушала, как за дверью на перемене беснуются дети, и грустила. Мою грусть немного усугубляла расчётка за сентябрь в руках, которая ни в коем разе не способствовала предпраздничному настроению. А предпраздничное настроение по какому-то нелепому обстоятельству должно было быть вызвано у меня надвигающимся Днём учителя.

И зашла в кабинет коллега моя, чей педстаж, кроме шуток, начался еще до моего рождения. Мы с ней поговорили и о работе, и о детях постылых, и о том, что цена на колготки пошла вверх, а сумма в расчётке – вниз. «Мы поговорили» – это я имею в виду, что коллега вещала (она вообще суровая женщина гренадёрского телосложения, ей и не возразишь), а я кивала и еще иногда успевала от себя добавить: «Ага, не говорите», чтобы не разочаровывать опытную коллегу скудоумием.

Вдруг коллега смотрит на меня и говорит, что предложили ей работу неплохую – в вечерней школе. Там и с графиком посвободнее, и зарплата повыше, да и сама работа попроще, чего уж скрывать? А ей так работать надоело!.. Особенно в школе. А на новую работу еще и ездить придётся. На автобусе. Сорок минут. Так что не хотела бы ты, имярек имярековна, вместо меня рассмотреть такой вариантик?

Я задумалась. Деньги – они никогда не лишние. Время свободное – опять же хорошо. Быть педагогом, конечно, важно и почётно, только муж сказал недавно: еще раз жена с работы в семь вечера придёт – ключ к замку не подойдёт.

И потом, я же писатель. Где-то в глубине души. Я пишу книгу! Это сколько же у меня времени свободного будет?.. Страшно подумать. Создам «Войну и мир». Никак не меньше.

И только собралась я спросить у коллеги телефончик волшебной школы (в моей голове возник образ почти что «Хогвартса» восьмого типа), учительница хитро сощурилась и, цитируя бородатый анекдот, сказала:

– Но есть один нюанс.

Один нюанс заключался в том, что моё новое место работы – вечерняя школа – располагалось в тюрьме.

– Как в тюрьме? – говорю.

– Натурально в тюрьме. ИК – исправительная колония то есть.

– Т-т-там д-д-ети?

– Какие дети? Воры, убийцы… – учительница пожала плечами так непринуждённо, что я поняла: по сравнению с ее девятым «Д» рецидивисты просто отдыхают.

Идти на попятную было поздно. Потому что минуту назад, каюсь, я уже успела расхорохориться насчет того, как я замучилась «вкалывать здесь за гроши». Теперь пришло время, цитируя моих будущих подопечных, «отвечать за базар».

– Давайте телефон, – вздохнула я.

Опыт общения с потенциальным работодателем у меня всегда был специфичным. Однажды меня буквально «взяла силой» завуч по воспитательной работе, вдова полковника и заставила быть организатором праздников (это было в другой школе, и хлебнула счастья я тогда знатно – меня хватило ровно на год). Еще какое-то время назад со мной имел честь беседовать представитель одной серьезной госструктуры – приятный человек, но закончилось всё бесславно. И вот теперь мне с моей природной социофобией нужно было позвонить по телефону и договориться о встрече с директором такой расчудесной школы. Я долго причитала (разумеется, не вслух), сомневалась и, наконец, нажала кнопку вызова.

Неожиданно директор пригласил меня на кофе. Так меня еще не собеседовали, значит, надо идти.

– У меня есть опыт классного руководства, кроме этого, я веду несколько внеурочных проектов и являюсь куратором научной работы по…

– Слушай, самое главное, чтобы ты понимала специфику, – сказал директор школы, – у нас строгий режим – это раз. Приходить надо всегда вовремя: женщинам нельзя самостоятельно передвигаться по колонии, без сопровождения сотрудника мужского пола. А заводят вас всегда в одно время – в восемь двадцать. Опоздала – бери день за свой счёт, на работу ты не попадёшь.

Директор был маленьким мужичком, с большим ортодоксальным носом и замаскированной лысиной. Я привыкла к женщинам-вамп в твидовых костюмах и при звучных именах: Инесса Ярославовна или там Глафира Люциферовна (имя моей предыдущей директрисы тоже было очень фактурным. Именно поэтому я тут его и не приведу. Однажды я втайне ото всех опубликовала рассказ о своей бурной юности в местном альманахе, и, по счастливому стечению обстоятельств, моя директриса не замедлила его купить на книжной ярмарке, где были тысячи книг. Наудачу. Удивительная женщина). Этот директор был маленьким и очень энергичным. Он держал руки в карманах и так по-свойски оглядывался по сторонам, что в голове у меня вдруг отчётливо вспыхнуло слово: «Шнырь». Я вообще, признаюсь честно, с высоты своих метр семьдесят пять смотрю на маленьких мужчин…Ну не знаю. У меня так собака-боксёр смотрела на болонку, которая на прогулке хотела напугать её своим лаем. Но это ж директор. Надо это помнить.