Сергей Носачев - По ту сторону листа

Жутко воняло кошками и жженым металлом. Н.П. закрыл рот носовым платком. Помолодевший, он снова не мог переносить резких запахов.

Над выходом из производственных цехов висело неработающее световое табло: «Осторожно! Берегись поезда!», но за дверью была обычная асфальтированная дорога. Н.П. вспомнил, что когда-то здесь и впрямь лежали рельсы! Он рассмеялся, и из глаз хлынули слезы. «Убожество! Все мертво. И мы, мы тоже мертвы. Как эти таблички. Прошлого нет, но мы до сих пор в нем живем». Он облокотился на стену и продолжал хохотать, стуча себя по ляжкам.

– Юноша, вам плохо?

Н.П. не сразу понял, что обращаются к нему, но посторонний голос немного охладил его и привел в чувство. Н.П. обернулся. Над ним стоял Валера – рабочий, его ровесник. Они познакомились на Байконуре в середине восьмидесятых. «Не узнал», – с облегчением подумал Н.П.

– Нет, все в порядке. Глянь…-те, – он показал пальцем на табло.

Валера равнодушно пожал плечами.

– Раньше здесь ходил поезд.

– Да, и правда. Ничего особенного.

Н.П. выбежал с завода, стараясь не оглядываться. Краски были сочными, воздух приятно будоражил тело. Он бежал, наслаждаясь этими ощущениями. Все, к чему он был прикован так долго, осталось позади, в прошлом.

7

– Вы – родственник Николая Петровича? – Ира вышла из лифта как раз в тот момент, когда Коля пытался достать ключи из кармана.

– Да, привет! – он широко улыбнулся и покраснел.

– Раньше я вас здесь не видела… Но вы похожи. Вы – вылитый он в молодости.

– С чего вы взяли? Не похожи вы на человека, знавшего деда в молодости! – и тут он вспомнил, что они вместе смотрели фото.

– Я видела фотографии.

– Вы так хорошо знакомы? – он, наконец, нашел ключи и открыл дверь. – Не хотите чаю выпить?

Ира с сомнением посмотрела на парня, но все же согласилась.

– Не очень, работаем вместе. Иногда болтаем.

– Чай, кофе?

– Чай, пожалуйста. А Николая Петровича нету?

– На санаторно-курортном, – соврал Коля.

– Ужас… Последний раз, когда его видела, у него сильно давление скакало, – Ира опустила глаза. – Надолго?

– Не знаю. Пока он там, я здесь, – немного раздраженно ответил Коля. Ему не очень хотелось думать о семидесятипятилетнем себе.

Щелкнул вскипевший чайник.

– Как вас зовут?

– Николай, – не задумываясь ответил Н.П и добавил, – В честь деда назвали. У нас это семейное имя.

– Говорят, семейные имена – плохая примета.

– Много чего говорят, – Коля поставил перед ней чашку. – А вы? – он вопросительно посмотрел на девушку.

– Ирина.

– Очень приятно. Часто к деду заходите?

– Не очень. Пару раз была. Последний – неделю назад. У него был день рождения. – Она с укором посмотрела на Колю.

– Я в командировке был. Собственно, поэтому и приехал: поздравить с прошедшим.

Они молчали. Ирина разглядывала стены, Н.П. – её. Повисшее молчание становилось неловким.

– Не хотите погулять? В смысле, вы не заняты вечером?

– Мне еще ужин готовить.

– Могу помочь!

– Спасибо, я сама, – Ира пристально посмотрела ему в глаза.

– Ну, так что?

– Окей. Часикам к десяти освобожусь. Это будет свидание?

Коля опешил.

– Не знаю. А это важно?

– Если свидание – придется натягивать платье и все такое. Если нет – обойдусь джинсами.

– Тогда, пожалуй, нет, – улыбнулся Коля.

После ухода Иры в нем проснулась жажда движения. Он ходил взад-вперед по квартире, бросался на диван и тут же вскакивал с него. Сидеть дома было невыносимо. Квартира душила своими пыльными коврами и скучными обоями, массивной мебелью, сервантом, до отказа забитым хрусталем. Окна давно никто не мыл, и проникавший свет был мутным и неприятным. За годы здесь все отяжелело, разбухло воспоминаниями. «Здесь я всегда буду стариком в рейтузах и рваных тапках».

Он принял душ. Но это не помогло. Захотелось снова почувствовать свою молодость. Эмоции захлестывали его, он буквально трясся от перевозбуждения. Он вышел на балкон. Свежий воздух еще больше разволновал его. Тогда он бросился к двери, выскочил из квартиры и побежал.

Он привык днями просиживать дома, заменяя прогулки перекурами на балконе. Но сейчас ему нужен был воздух, земля под ногами, люди, деревья; хотелось охватить весь мир, которого он был лишен из-за болезней и страха. Вечерние улицы, где пустоголовая полупьяная молодежь, наркоманы, водители-лихачи, стали просто улицами. Парк, где недавно маньяк зарезал десять человек, стал просто парком. Из глубины леса доносился гогот и пение. Коля не обращал на это внимания. Страх пропал. Умереть? Лучше умереть молодым, чем медленно затухать в закупоренной квартире, в стоптанных шерстяных носках, дрожа от собственной беспомощности. Он несся вперед, не разбирая дороги. Встречный ветер выдул из головы переживания и мысли. Юноша перепрыгивал поваленные деревья, спотыкался, падал, поднимался и бежал дальше. Пот стекал по лицу, кровь билась в голове, все тело резонировало сердцебиению.