Елена Граменицкая - Часы Цубриггена. Безликий

Вениамину исполнилось сто сорок семь. Да, он передвигается в инвалидном кресле, но в остальном совершенно здоров, крепок телом и силен разумом. Я давно разменяла век. Детишек нам Господь не дал. Наверное, это к лучшему. Они бы взрослели, старели, а мы нет, смотрели, как они… Ой, нет. Все к лучшему.

Роза смахнула невольную слезинку, продолжила.

– Мы отпраздновали коронный юбилей, свидетелей нашего бракосочетания давно не осталось в живых. Да и свадебные годовщины закончились. Нам остаётся лишь ждать, когда заигравшаяся смерть отыщет нас, и желательно в один день.

Ты не выглядишь удивленной, Фима! Я много старше тебя, мне больше ста лет, а ты спокойно это приняла! Словно тебе каждый день встречаются долгожители. Нам даже пришлось справлять другие паспорта, чтобы не вызывать подозрение.

В голосе Розы зазвучали обиженные нотки.

Серафима улыбнулась. Ей пришлось хитрить.

– Не каждый день, конечно. Но я знаю об экспериментах продления жизни нашим вождям, все больше неудачных, но были удивительные результаты. Кроме того, по данным пенсионного фонда в Москве восьмистам жителям более ста лет. Я давно ничему не удивляюсь, что касается возраста. А вот история твоя меня потрясла, рассказывай дальше.

Роза Альбертовна с минуту молчала, то ли огорчившись, что они одни из восьми сотен, то ли собираясь с мыслями.

– Итак, о том листке из дневника и записке. Я волей-неволей все чаще возвращалась к нему. Там был такой текст, я выучила его наизусть:

«На Страстной неделе мы заключили с Полечкой пари, кто придумает самый страшный заговор. Она сразу побежала к компаньонке. Сима у нее цыганских кровей. Мне ждать помощи не от кого. Изольда Владиславовна, наша гувернантка, дама университетского образования, глупости не приветствует. Я решилась сымпровизировать. Вечная молодость – вот что необходимо красавицам. Я утащила у брата Саввушки часы, придумала стишки, самые простые, и зарок, пре очень страшный.

Вершить обряд решила при полной луне. Надо капнуть кровь на циферблат часов, а потом перевести часы на столько, на сколько лет хочешь молодеть. А зарок – никогда не смотреться в зеркало, иначе все вернется втройне. Вот Полечка удивится. А стихи такие:

Капля крови на часах.

Спит луна на небесах.

Стрелки покручу назад.

Отступает листопад.

Силу времени отдам.

Не подвластна я годам.

Интересно, что ее цыганка Симирамида придумает? Кто из нас выиграет спор?»

На записке было всего два слова, написанных другим почерком, корявым, словно детским.

«Я выиграла»

Так вот, бабушкин заговор сработал. Я заменила «не подвластна я годам» на имя мужа. Отдала свою силу, свою молодость, чтобы его сердце окрепло. Что не сделаешь ради любви? А придуманный зарок – зеркала – оказался совсем не страшный. Я в них смотрюсь, и ничего плохого не происходит. Может быть, здесь кроется еще один секрет? Если просишь для другого – наказания избежишь? Вот почему бабушка пряталась от своих отражений! Ее безумие из года в год росло. Дошло до того, что она велела убрать все столовое серебро, кушала лишь из фарфора, а в дождливые дни не выходила на улицу, боялась отразиться в лужах.

Серафима, ты веришь мне? Все, что я рассказываю – истинная правда.

Фима кивнула, конечно, верю, ты не произнесла ни слова лжи, и самое интересное в твоей истории только начинается.

– Тем более самое интересное впереди, – прошептала таинственным голосом Роза.

Подлив свежего чая себе и Фиме, продолжила рассказ.

– Та странная женщина в плаще и в косынке в горох снова вернулась. На этот раз ее внимание привлекла парочка марионеток – Пиноккио и Кот. Темная фигурка заслонила солнечный свет, приблизившись вплотную к витрине. Женщина всматривалась, словно искала кого-то внутри, но меня, стоящую в глубине лавочки, она не видела.

– Ну, заходите уже, – произнесла я, и в ту же секунду раздался перезвон колокольчика.

– Простите, что вот так врываюсь, – сказала женщина в косынке.

Она остановилась посреди комнаты, огляделась.

– Вы ищете что-то особенное? Для себя или в подарок? – завела я обычный разговор.

– Меня зовут Ира.

Странно, подумала я. Зачем называть свое имя, если его не спрашивают? Тем не менее, тоже представилась.

– Так чем могу помочь? – спросила я снова.

Посетительница молчала, не сводя с меня встревоженных глаз.

Да что же такое происходит? Я не понимала.

– Проходите, присаживайтесь к столу. Желаете чаю?