Елена Граменицкая: Недобрая Сказка Любви

В этом мире я слепа, передвигаюсь осторожно, на ощупь. Здесь идет дождь из человеческих слез и за его потоками не чувствуется солнца. В такие дни повязка на глазах промокает до нитки. Я часто падаю, но всегда поднимаюсь и иду дальше…

Тогда я тоже поскользнулась на ровном месте…

Моего запястья коснулись чьи-то пальцы. Язык по-собачьи предано лизнул руку. Заботливое плечо помогло подняться.

Меня потянули в сторону, придерживая за локоть. Не споткнись опять!

— Бедная девочка, прожила половину жизни, а ума не хватило. Вокруг столько удачливых, уверенных в себе, купивших мир по щелчку пальцев. Они не считают денег, не откладывают на «черный день». Пешком не ходят, потому и в грязь не падают. Они хозяева! Ты же— притихшая на галерке статистка. Пассажир третьего класса. Я помогу, буду верной советчицей.

Ты только скажи: — Хочу все, а завтра еще больше!

Лед незнакомых объятий сковал панцирем, не продохнешь. Шершавый язык подобострастно и льстиво вылизал руки от прилипшей грязи, прорисовал узор венок, заскользил вверх по току крови, к самому сердцу.

Зависть, так легко убивающая веру, сулила золотые горы, обволакивала паутиной обещаний и уже торжествовала победу.

Жадно потянулась за каплями, сочащимися из-под повязки на моих глазах, ведь нет ничего вкуснее слез. Но ее опередили.

Другая убрала завиток с уха и настойчиво зашептала:

— Она удачливее тебя и моложе. Красивее в сто крат. Ее тело свежо, кожа бархатиста, грудь сочна. Его пальцы не могут оторваться от прелестных выпуклостей, горят желанием. Твой любимый сейчас с ней, ласкает восхитительную плоть, пьет сок юности с губ, клянется в вечной преданности. Он подарил ей то, что ты дарила ему, самое сокровенное, самое тайное. То, о чем знали только вы.

Незнакомка коснулась шрама на моей груди.

— Как часто ты вынимала сердце? А за ненадобностью заталкивала обратно?

Бедная ты бедная….

Влажный шепот впитывался под кожу, принося невыносимые страдания. Тело задеревенело, мокрая повязка на глазах налилась свинцом.

Ревность, так легко убивающая надежду, возрадовалась и придвинулась ближе.

— Я научу тебя жить! Только скажи — Он мой и только! И ничего не бойся. Есть слова приворотные, душица опойная, заговор полюбовный. Остудим соперницу, присушим заветное, быльем порастут твои муки. Вернется любимый, бросится в ноги.

— И заживешь ты богато и счастливо, — шепнула одна.

— Принесет свое сердце на блюдечке, — добавила другая.

— И будешь купаться в деньгах…

— Ты его посоли, поперчи и съешь…

— Ослепнешь от бриллиантов…

— И станет он навеки рабом твоим… Не молчи!

Безумие кипело, бурлило в венах, оно спорило с душой, щедро напоенной ядом.

— А Любви нет! Тебя нет и не было! — услышала я еще один голос, поднимающийся от земли со змеиным шипением.

— Ты — иллюзия, милостыня оголодавшим. Не рассказанная сказка, несбывшаяся мечта. Мираж, сводящий с ума.

Чешуйчатые руки обнажили мою грудь. Раскаленные губы ласкали кожу, добавляя в кровь веселого сумасшествия.

— Похоть честнее тебя и платит той же монетой. Я не витаю в облаках, как ты, не кормлю обещаниями, не грешу посулами, здесь и сейчас дарю блаженство.

Тебе приятны мои прикосновения? Почему ты молчишь?

— Стоит пожелать…

— Стоит заплатить…

Три воркующих голоса вились хороводом, льстивые слова травили ложью.

— Снимите повязку с ее глаз и принесите зеркало — пусть полюбуется на себя и на нас!

Мокрая тряпица отброшена прочь и… на мгновение воцарилась тишина.

— Да она — слепая, как крот…

— Уродливая или красивая? Не пойму.

— Юродивая…

— Спокойная … Не проронила ни слезинки…

— Шрам куда-то делся.

— Смотрит в себя и улыбается. И что она видит во тьме? Убогую суть?

— Она по головам не пойдет.

— Всех сто раз простит.

— На шею не сядет.

— С ней ужасно скучно.

Без сил опустилась я на землю. Разочарованно шипя, змеи спрятались в траве. Поражение их недолго. Они вновь запоют свои песни. Вы их услышите.

Я часто падаю, но всегда поднимаюсь и иду дальше.

А когда сильно устаю — открываю глаза.

… Здесь уже вечер, с моря дует свежий ветер, он собирает на небесном пастбище облака. Воздушный пастух поведет свое стадо далеко на север, за лесную гряду, где они расплачутся грибным дождем.