Елена Граменицкая: Сказка Шварцвальда

Halloween is here!

— А вот это, — ответил Голландец Михель; он полез в ящик и протянул Петеру каменное сердце.

— Вот оно что! — изумился тот, не в силах противиться дрожи, пронизавшей все его тело. — Сердце из мрамора? Но послушай, господин Михель, ведь от такого сердца в груди должно быть ой-ой как холодно?

— Разумеется, но этот холод приятный. А на что человеку горячее сердце? Зимой оно тебя не согреет — хорошая вишневая наливка горячит вернее, чем самое горячее сердце, а летом, когда все изнывают от жары, ты и не поверишь, какую прохладу дарует такое сердце. И, как я уже говорил, ни тревога, ни страх, ни дурацкое сострадание, ни какие-либо иные горести не достучатся до этого сердца.

— И это все, что вы можете мне дать? — с досадой спросил Петер. — Я надеялся получить деньги, а вы предлагаете мне камень.

Вильгельм Гауф, "Холодное сердце"

" В этой убогой лачужке, сырой плохо запертой, в которой свистит зимний ветер…. Есть темные углы, где женщина хранит свои мечты"

" Иным выходит сатана из пылающей груди ведьмы — он оживает, он во всеоружии и вид его угрожающ. Как бы его не боялись, приходится признать, без него мы бы умерли со скуки"

Жюль Мишле " Ведьма"

Пришло время начать…. 31 октября 2009

Крошка сын к отцу пришел

И спросила кроха

— Что такое ХОРОШО,

И что такое ПЛОХО?…

И каждый отец сказал своему сыну правду, только была ли она одинакова? Знаю одно — первая родительская Правда была окрашена лишь в два цвета, исключительно чистых, без намека на оттенки. Но прозвучавшая на вечный детский вопрос истина на самом деле невольно заполнила весь монохромный спектр, создала черно белый мир во всем его многообразии, во всем великолепии и ничтожестве.

Следующая история соткана из переплетения нескольких, казалось обычных человеческих историй слабостей и ошибок, невольных попустительств, невинных послаблений, на самом деле неизбежного падения и постепенного воскрешения раскаявшейся души, получившей второй или сто второй шанс, кто знает… Ха!

Но на самом деле — все не столь патетично, высокопарно и возвышенно, истории обыкновенные, немного сказочные, и развитие их можно проследить любому внимательному наблюдателю, который не разучился мечтать. Не надо далеко ходить, лишь, приглядеться к мелочам, на миг отвлекаясь от утомительного круговорота обыденных поступков — улыбнуться счастливой молодой паре, полагающей, что мир создан только для них, сочувственно заглянуть в грустные глаза сидящей напротив усталой пассажирке в метро, поймать вороватый взгляд молодой да ранней рыночной торговки и позволить своей фантазии расправить крылья.

Каждый человек способен рассказать уникальную историю, сложенную из фрагментов собственной жизни или жизни друзей. Добавим к ней лишь несколько ярких мазков магической кисти. И воспоминания, словно хрустальный шар, заиграют на солнце завораживающими гранями.

А еще — это история извечной войны за каждую человеческую душу ни на жизнь, а насмерть. В войне, в которой никогда не бывает перемирия, не выбираются парламентеры и не спасают белые флаги. Она продолжается каждое мгновение, незаметно от нас, мы каждую секунду совершаем свой выбор, отраженный в бесконечности интерпретаций и реплик в душах других, вечно мечемся между двух полярных полюсов. Мы просто живем. Пришли сюда, добровольно выбрав испытание, которое не всем под силу преодолеть, но как ни горька потеря, опыт в награду обещан бесценный. Кем обещан?

Кто из нас не задумывался над этим? Каждый сам для себя решал, каждый сам размечал пограничную черту, за которую не пускал Тьму, а потом она незаметно стиралась под ежедневными хождениями по комнате вдоль и поперек, и мы проводили ее заново, не замечая, что Тьма отвоевала несколько сантиметров и приблизилась. Она всегда была рядом. Но и у нас всегда был выбор.

ПРИЛЮДИЯ

" ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ"

Позвольте представить — Машу. Да, нашу главную героиню зовут на первый взгляд просто. Но имя порой решает за нас будущую судьбу. Ее означало — клише святости, жертвенности и бескорыстной любви. Точнее она — Мария Сергеевна Фогель. Пусть фамилия не кажется вам о странной — фамилия как фамилия, не много ли других куда более чудных в Москве, городе — Вавилоне, сумасшедшем многослойном пироге, уже поглотившем и до сих пор поглощающем в нарастающей геометрической прогрессии миллионы человеческих душ и судеб, стекающихся в столицу со всех краев и весей не только великой России — матушки, но и других заморских пределов в поисках скорее проблем на голову, чем в ожидании лучшей доли.