Виктор Громов - Пепел революции

— И вы предвидели весь мой путь? Одесса, Крым, потом, что меня завербует Алексешенко, кстати, где он? Потом десант на Кубань, плен, переход фронта и прочее?

— А черт его знает, где он. Я его не чувствую. Бежал, поди, подлец, а может, спрятался где. Ну, в любом случае, он нам теперь не представляет опасности. А насчет второго вопроса… Ну, мы, конечно, предполагали, что ты привлечешь внимание мастеров тайных искусств с другой стороны, но никто, и мы в том числе, не могли настолько просчитать ситуацию. Мы тебя отправляли как перебежчика к врагу, и в этом, что самое мудрое, были уверены все: и наши, и ты, и белые. Как можно опровергнуть или подловить человека, который уверен в своей правоте?

Кильчевский остановился и схватился на сердце. Все внутри его сжималось от ужаса и тоски.

— А как Беляев? Он с самого начала все знал?

— Нет, конечно. Слишком маленькая сошка, чтобы его посвещали в план, который был скрыт от первых лиц государства. Он кое-что начал понимать только после того, как понес наказание. Потом произошла небольшая утечка, и он все понял. Его логику тоже можно понять. Он ненавидел тебя всем сердцем за то, что по твоей милости стал стариком. Беляев знал, что не может тебя тронуть, потому, что его начальники приказали доставить тебя живым. И так же, он не мог рассказать тебе все, потому, что очень рассердилась бы наша… эм… фракция. Поэтому, он всячески отравлял тебе жизнь для того, чтобы ты где-то оступился и был убит. Или, покончил с собой, уверен, это бы ему принесло большую радость.

— А как же мой брат? Это была случайная смерть?

Фрунзе немного поморщился и после заминки тихо продолжил:

— С твоим братом произошла неприятность. Мы его больше готовили к этой миссии, он, извини уж, более способный и умелый, чем ты. А ты, Женечка, был таким, запасным вариантом. Он трагически и совершенно случайно погиб, это я знаю точно, и пришлось по ходу пьесы переписывать сценарий.

Они шли дальше в полной тишине. Снегопад усиливался, и скоро надо было уже возвращаться.

— А кто еще был в той группе, которая решили провернуть эту операцию?

— А вот этого тебе, дружочек, знать совсем не обязательно. Достаточно, что ты знаешь меня. А мы там в партии уж как-нибудь сами разберемся.

Что-то мучало Кильчевского, какая-то недоговоренность.

— А те воспоминания, о моей работе в Москве, они правдивы или нет?

— Теперь уже трудно сказать. Что-то правда, что-то искусственные воспоминания. Что-то породило твое подсознание.

— Так кто же я на самом деле? Может, откроете мне тайну? — ошеломленно попросил Кильчевский.

— Ты? Ты мелкая сошка. Неплохой исполнитель, с зачатками магии. Клерк, пустышка.

— Так я ничтожество? Так почему выбор пал именно на меня? Кто решил?

— А вот ты сам реши. Ты веришь в судьбу?

Тот кивнул.

— Как ты знаешь, наши, в партии, не верят в нее, а уж по метафизике бытия и эзотерики им нет равных. И доказывают, что нет судьбы, разными способами. Молодцы, действительно молодцы. Но, я думаю, что что-то там есть, это мое глубокое убеждение. Где-то в другом измерении, которое мы не можем понять. Там наверняка есть что-то вроде Мойр, только без идиотских старух с прялками. Мы можем пыжиться сколько угодно и доказывать, что это не так.

Но вспомним средние века. Самые великие умы, монахи в монастырях, были уверены и доказывали, что выше неба ничего нет. Что мы видим синеву, а где-то там, за облаками, сидит Бог и за нами наблюдает. Вуаерист этакий!

Или, до девятнадцатого века во Франции академики и все ученые отвергали, что с неба могут падать камни, потому, что на небе ничего нет. Когда крестьяне им приносили камни и клялись на Библии, что это было именно так, их пороли розгами или бросали в тюрьму. А потом прогресс продвинулся достаточно далеко и ученые поняли, что есть космос и периодически метеориты все-таки падают на Землю.

Это я к чему все говорю. На современном этапе наши маги говорят, что судьбы нет и они уверены в этом. Но что случится в будущем? Кто может знать? Вон, еще двадцать лет назад все были уверены, что аппараты тяжелее воздуха не могут летать, а теперь аэропланы везде распространены. Техника шла по пути развития аппаратов легче воздуха, водород, гелий и прочее, и инженеров, и ученых ни капли не смущало то, что птицы гораздо тяжелее воздуха, но как-то летают.

Или, взять автомобили. Сорок лет назад все военные и инженеры были уверены, что основной транспорт будущего — это поезда с непременным сохранением гужевого транспорта. А сейчас? Танки, броневики и прочее есть в каждой армии.