Роман Шмыков - Шутка

Я уселся за свой старый стол. Лена была на работе, родители гуляли с Настей, не уходя за пределы двора. Я оказался совершенно один. Хотел написать целую речь, наполненную разными вопросами, требующими ответов. Необходимо было узнать, чего на самом деле мама и папа добивались, пытаясь отгородить меня от жены, но лист так и лежал пустым. Я сложил руки на колени и посмотрел на карандаш, бездыханно и совершенно неподвижно валявшийся на столе. Ну же, напиши что-нибудь! Потом будет легче, само всё пройдёт, неужели ты так это и оставишь?

Сейчас, видимо, да.

Я смял лист и выбросил куда-то в сторону. Услышал мягкие постукивания бумажного комка. Карандаш я аккуратно убрал в выдвижной ящик. Там была не только канцелярия, но ещё и старый тонкий фотоальбом. Открыл его, на самой первой фотографии мы втроём – мама, папа и маленький я посередине. Совершенно голый, но в тот момент на это было плевать, ибо я и говорить тогда ещё вряд ли умел. За нами плещется море, пляж практически пустой. Солнце светит откуда-то сбоку, идеально подчёркивая папин былой точёный пресс. Чёрт, да на его животе можно бельё драить! Мама в сплошном красном купальнике. Её сильно вьющиеся длинные волосы колышутся на ветру, занимая чуть ли не четверть площади фотографии. Тот, кто делал снимок, решил, что всё волосы должны попасть, даже если центр композиции сместится куда-то в сторону.

Вообще не помню, как мы ездили на море, да и я не рвался особо. Может, это покажется странным, но к бескрайним водоёмам я абсолютно равнодушен. Родился со встроенной любовью к мегаполисам и его каменным высоткам. Уверен, акушерка поздравила маму с появлением у неё здорового любителя побегать по подъездам многоэтажных домов. Я быстро пролистал фотоальбом, и случайно одна из страничек замялась, оставшись открытой на пальце. Там только папа, он стоит в лодке и держит на леске огромную рыбину. По ту сторону кадра явно мама, её всё те же невероятно длинные кудри влезают справа, делая кадр слегка сюрреалистичным. Я закрыл фотоальбом и убрал обратно. Был бы рад его снова полистать, того гляди, вспомнил бы ещё что-нибудь, но мои мысли полностью поглотились другим. Где-то в глубине души я сомневался, что Лена вчера сказала правду. Как минимум часть она утаила точно.

Зачем? Я б спросил, да вот только до сих пор не знаю, как. Я уже хотел было достать новый листок, чтобы попробовать ещё раз справиться с речью. Попытка не пытка, хотя не в этом случае. Тут в замочной скважине двери зазвенела связка ключей. Родители вернулись со спящей Настей на руках. Папа шёл сразу за мамой, втаскивая коляску в узкий дверной проём и ещё более узкий коридор, выраставший из него. Я медленно вышел из своей комнаты, нервно теребя низ футболки и то и дело поправляя домашние штаны. Понадеялся, что момент для разговора наступил, но по лицам родителей, уставленным в пол, понял, что они слишком уставшие сейчас. Как уже выяснил – всё не вовремя.

Вечером зашла Лена. Дверь я открыл сам, теперь знал больше и не хотел, чтобы родители по этому поводу переживали сильнее. Так что я просто молча встретил жену, и она, раздевшись, ушла сидеть с Настей в нашу комнату. Я вернулся на кухню, где заканчивали свой ужин мама и папа. Они уже разделались со своими порциями супа и занимались кто чем. Мама начала мыть посуду, а папа полез ковырять что-то в холодильнике отвёрткой.

Я стоял на пороге кухни, наблюдая, как родители поглощены своими делами. Я опёрся на косяк и лихорадочно искал в голове хоть что-нибудь, что поможет хотя бы начать разговор, не могу оставить всё так. Они не общаются со своей невесткой, а это просто ужасно. Даже не сразу заметил, как чуть не сгрыз большой палец, откусив большую заусеницу. Пошла кровь. Я вытер красную жидкость об футболку. Не жалко, да никто и не заметит. Вполне возможно, что уже завтра эта футболка станет половой тряпкой.

– Мам, пап, – из меня просто петардой выпадали слова. Непонятно, как действовать дальше. – Я хочу с вами поговорить.

Они оба отвлеклись и посмотрели на меня почти одновременно. Я хотел каждому уделить часть серьёзного взгляда прямо в глаза, но раздвоиться не мог, поэтому глядел куда-то посередине между родителями, от чего выглядел немного неприкаянным, как меня мама всегда называла ещё с ранних лет.

– Садитесь. – Я указал пальцами на табуретки у кухонного стола. Мама вытерла руки об полотенце и осталась на месте, а папа всё-таки прислушался к совету. – Я всё знаю, или знаю часть, но я поверил Лене. В её слова о том, как вы с ней обходились после того, как я впал… впал в кому. Хочу спросить теперь лично и услышать от вас. Это правда?