Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

– А что вы вообще тут ищете? – спросил Гедеон.

– Преступника. Со слов одной пациентки, туда кто-то пробрался, но кроме нее никто никого не видел.

– Потрясно.

– Для нее – не особенно.

– Это все Матрица, вы же в курсе? Просто они что-то хотят от вас скрыть. – Гедеон достал жестянку с табаком, высыпал несколько щепоток на папиросную бумагу и принялся вертеть самокрутку. – Можно я себе сохраню, чисто для коллекции? Я не буду никому показывать, честно.

Харпер бросила на него выразительный взгляд, давая понять, что больше об этом спрашивать не стоит. Что он несет? Матрица? Это вроде фильм такой? Одни теории заговора у людей в головах. А все наркотики виноваты.

– А что медсестра говорит? – спросил Гедеон, постучав пальцем по ее изображению на экране. – Она ведь была там.

– Говорит, что ничего не видела.

– Хм. – Гедеон сунул самокрутку в рот, щелкнул зажигалкой, поднес пламя к кончику шоколадно-коричневой папиросы и затянулся.

Эми отошла и открыла окно.

– Прости, дорогой, я что-то уже не выношу этого запаха. Нет-нет, ты кури, я просто здесь постою.

Если Гедеон прав насчет перескочившей записи, значит, той ночью в отделении кто-то был. Но тогда почему никто ничего не видел? Почему медсестра ничего не заметила, если кто-то прошел у нее под носом? Харпер вспомнила поломанные ветки в кустах напротив дома Лорен. Патрик тогда тоже ничего не увидел. Было во всем этом что-то темное, неуютное, недоброе.

– А преступник чего? – спросил Гедеон. – В смысле что случилось-то с той пациенткой?

– Извини, но я не уверена, что мне следует обсуждать это с тобой.

Гедеон пожал плечами и повернулся к Эми:

– Вот зануда, а?

– А что насчет второй записи, Джо-Джо? – спросила Эми, стоя у окна.

– Да, есть еще аудиозапись. Она плохого качества, я не могу разобрать слова. Думаешь, получится ее почистить?

– А то, – ответил Гедеон, – это моя специализация. Идем в лабораторию.

Лестница, по которой они поднялись, ковра не видала уже лет сто, а многочисленные слои краски на ее ступеньках, истоптанных сотнями ног, местами совершенно протерлись, обнажив старое дерево. Спальня, в которую завел их Гедеон, одна из четырех в доме, была переделана в студию – обшита звукоизоляционными панелями и заставлена всеми мыслимыми видами музыкальной техники: клавиши, гигантский микшерный пульт, электронные барабаны, какие-то черные коробки, стойки с акустическими системами – все это для Харпер было загадкой. Прямо посреди комнаты стоял компьютер с двумя мониторами. Гедеон уселся в кресло и нажал четыре или пять кнопок, чтобы запустить систему.

– Минуточку, – сказал он, пока студия вокруг них оживала, моргая лампочками и шумя множеством кулеров. В стене над столом было прорезано квадратное окно с толстым стеклом, выходившее в соседнюю спальню, точнее, комнату, которая считалась бы спальней, будь в ней кровать. Вместо этого там стояла барабанная установка, а на стене висела целая коллекция гитар.

– Разумеется, это тоже строго конфиденциально, – сказала Харпер. – Я не хочу, чтобы ты с кем бы то ни было это обсуждал.

– Можешь мне довериться, – ответил Гедеон, и Харпер вдруг с удивлением поняла, что верит ему.

Она скинула mp3-файл с записью Гедеону на почту, и он включил его через огромные колонки, висевшие по углам комнаты. Перепуганный голос Лорен обрушился на них и пробрал Харпер до костей. Мгновение спустя Гедеон дотянулся до ползунка и сделал потише, но даже на низкой громкости от этого разговора мурашки бежали.

«Мои дети, мои мальчики, они со мной, в безопасности, но она пытается открыть дверь снаружи, она хочет забрать моих малышей, вы что, не понимаете? Помогите мне!»

Гедеон перехватил взгляд Харпер и, увидев шок и ужас в ее глазах, нажал на паузу.

– Бедная женщина, – сказал он. – Судя по голосу, она в панике. Но что здесь надо чистить? Вроде все слышно достаточно четко.

– Не этот кусок. Ближе к концу. Поймешь, когда услышишь.

Добравшись до места, где начиналось шипение, Гедеон приступил к работе. Он вырезал фрагмент и скопировал его на свой компьютер. На экране появилась осциллограмма с зубчатыми пиками в тех местах, где звук становился громче. Разобрать слова все еще не получалось, но Гедеон был в своей стихии и не сдавался. Он крутил ручки, накладывал фильтры и обрабатывал звук, чтобы уменьшить треск. И в конце концов слова проявились. Все трое внимательно прислушались.

– Включи еще раз, – сказала Харпер. У нее вдруг кровь отлила от лица. Гедеон щелкнул «пробелом», голос зазвучал снова.