Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

– Ничего не поехала. Во всяком случае, твой врач считает, что мы не должны бросаться такими словами. Тебе просто нужно немного отдохнуть.

Она вложила свою ладонь в его, сжала его руку.

– Все хорошо, не волнуйся. Ты же сам видишь, все в порядке. Я понимаю, что все это фантазии, теперь все пойдет на лад. Я поправлюсь. Мне уже гораздо лучше.

– Самое главное, что они с нами. Они нашлись. Эта глупая девчонка их забрала, но сама же вернула обратно.

«Если бы, – подумала Лорен. – Но я их найду, даже если мне никто не поможет. Если надо, жизнью пожертвую».

– Когда они пропали, – начал Патрик, – пока мы еще не знали, где они, с кем, мне казалось, я умер и попал в ад. Они пропали, и вместе с ними вся наша жизнь, которую я всегда принимал как должное. Я тогда на своей шкуре почувствовал, каково было бы потерять их навсегда. Чуть не умер. Другим человеком стал.

– Да, я понимаю, – сказала Лорен, подумав: «И я стала другой, но не потому, что они нашлись. А потому, что они все еще потеряны».

Они остановились у границы больничной территории, неподалеку от того места, где стояла, глядя в долину сквозь проволочную сетку, сестра Полин. Должно быть решив, что они провели достаточно времени наедине, она покатила коляску им навстречу.

Лорен почувствовала приближение подменышей и напряглась всем телом.

– Я так рад, что тебе лучше, – сказал Патрик, целуя ее в макушку. – Я тогда на мгновение подумал, что потерял и тебя тоже.

Взгляд Лорен медленно поплыл по долине. Внизу, над поверхностью водохранилища, расцветал закат.

– Ничего, скоро я вернусь домой, и все будет как раньше. Нашим мальчикам нужна мать, а не пациентка психбольницы.

– Очень скоро, – сказал Патрик, обнимая ее, вставая живым барьером между ней и всем остальным миром. – Я уверен, все будет хорошо. У нас всех все будет хорошо.

– Здесь? – спросила Харпер, надеясь, что это ошибка. Этот дом она помнила еще с тех времен, когда служила простым констеблем. Полиции было известно, что человек, обитавший здесь, торгует наркотиками, вдобавок его держали «на карандаше» из-за связей с экстремистскими группировками экоанархистов.

Эми развернулась на пассажирском сиденье, бросила на нее взгляд из-под ресниц.

– Так, Джо, я же тебе объяснила: Гедеон – мой старый приятель. Он настоящий гений во всем, что связано с техникой, и я тебе гарантирую, что ему можно доверять.

– Чего ты сразу-то не сказала, кого имеешь в виду? Я б тогда вообще не поехала. Когда ты говорила, что у тебя есть «один технически подкованный приятель», я себе представляла, ну, не знаю, офис. Веб-дизайнера или программиста какого-нибудь. А Гедео-на Джонса я и сама знаю, и он знает меня. Я его в прошлом году арестовала за нарушение общественного порядка. Они с парочкой других отщепенцев устраивали в центре города протест, а получилась потасовка.

– Ой, правда? – радостно спросила Эми. – Ну, ничего страшного. Он очень отходчивый. Да и вообще, наверняка уже забыл.

– Очень сильно сомневаюсь. Я-то не забыла. А он от меня был, прямо скажем, не в восторге. С чего ты вообще взяла, что он станет нам помогать? Тем более мне, офицеру полиции? Если мне не изменяет память, он был в футболке с надписью «Легавые – мрази».

– Мы сто лет знакомы, еще с университетских времен. На втором курсе я даже какое-то время у него жила.

– Эми, я не знаю. Он пытался врезать мне по лицу, когда мы его заталкивали в камеру. Не думаю, что он будет так уж рад меня видеть.

Эми склонила голову набок, задумавшись.

– Да, вряд ли. – Она открыла дверь и поставила одну ногу на землю. – Но для меня, дорогая, он сделает все что угодно.

Пока Эми вылезала из машины, в голове у Харпер мелькнула нехорошая мысль: ну надо же, с чего бы это? Что ты такого для него делаешь взамен? Или делала когда-то? Воображение тут же услужливо подсунуло картинки: красавица Эми и старый, сморщенный, немытый Гедеон – смеются, целуются и далее по списку. Впрочем, даже перелистывая эти картинки у себя в голове, она прекрасно понимала, что они вряд ли имеют хоть какое-то отношение к действительности. А если и имеют, не в этом дело – в конце концов, она и сама была готова для Эми на все, и это при том, что максимум их телесной близости – прогуляться под руку.

Дом в эдвардианском стиле, построенный в начале прошлого века и некогда внушительный, стоял в тупике, в конце широкой улицы, вдоль которой высились величественные липы. Их корни прорастали под асфальтом, с каждым годом прибавляя ему горбов и трещин. Деревья постепенно отвоевывали улицу: мы сильнее, заявляли они, пройдет время, и мы победим. Их кроны и высокая стена в конце дороги почти не пропускали свет, образуя пышную зеленую пещеру, устланную ковром из опавших листьев – и свежих, и прошлогодних, перегнивших. Дома здесь были просторные, стояли не слишком близко друг к другу, и у каждого имелась отдельная подъездная дорожка, в случае Гедеона, впрочем, совершенно бесполезная – поросшая высокой травой и дикими кустарниками, чьи ветки, явно никогда не знавшие руки садовника, тянулись через ограду на улицу.