Роберт Стайн - Пропавшая девушка [litres]

– Это то самое надгробие, с которого Лиззи хотела тогда сделать оттиск, – проговорил я. – Она сказала, что это были отец и дочь. Когда я подошел к ней, она просто смотрела на надгробие девушки, у нее еще лицо было такое странное, печальное…

– Ну тогда… Бет Пальмьери должна быть кем-то из родни Лиззи, – предположила Пеппер. – Может, прабабушка? Та, в честь кого назвали Лиззи.

Я смотрел на слова, выбитые в граните, а ветер между тем разгулялся снова, завывая свою жуткую песню.

– Та, – сказал я, – кто была ее точной копией.

Пеппер отступила на шаг. Она пониже натянула капюшон.

– Майкл, пора домой. Уже поздно.

Кивнув, я последовал за ней к воротам.

– Хочешь, проведем вечер вместе? – спросила она. – Будем готовиться к госэкзамену…

«Лиззи принесет пистолет».

– Нет, не могу, – сказал я. – У меня есть одно дело.

За ужином я старался исправно отвечать на вопросы родителей о том, как прошел день, и участвовать в общем разговоре. Все избегали упоминать о том, что на самом деле занимало наши мысли – об Ангеле, о Диего, обо всем этом кошмаре. Родители завели речь о весенних каникулах после того, как я окончу семестр. Что делать – устроить пляжный отдых или сесть в машину и отправиться навстречу приключениям?

Обычно мне нравится обсуждать грядущий отдых. Но сегодня я был отстранен и рассеян, в голове стоял туман. Я знал, что родители могут заметить: со мной что-то не в порядке. То и дело они поглядывали на меня и спрашивали, все ли со мной хорошо. Судя по всему, и впрямь почуяли неладное.

И да, кое-что действительно было неладно.

«Знаете что, мама и папа? Сегодня ночью я встречаюсь с Лиззи в лесах улицы Страха, чтобы пристрелить наконец проклятого Ангела».

Вот какие слова мелькнули у меня в голове. Кроме шуток. Но, разумеется, я ничего не сказал. Я не мог рассказать родителям, что происходит. И уж тем более я не смог бы объяснить, почему так поступаю, почему не могу сказать «нет», опомниться и осознать, что действую безрассудно.

Я был уверен, что Лиззи меня не гипнотизировала. И все равно ходил как заколдованный. У меня не осталось ни выбора, ни собственной воли. Я сделаю это. Я не могу остановиться.

Это за Гейба и за Диего, убеждал я себя. Ангел убил моего лучшего друга. И Диего, возможно, тоже убил. Я должен с ним расквитаться.

После того как родители отправились спать, я выждал с полчаса. К счастью, спят они как убитые. Взяв с вазочки на столе в прихожей мамины ключи от машины, я украдкой выскользнул за дверь.

Застегивая пуховик, я ощутил спиной дрожь. Ночь выдалась холодной, с лилового неба сеяла ледяная изморозь. Снег смерзся ледяной коркой, так что по пути к машине, припаркованной у тротуара, я пару раз поскользнулся.

Вместо разбитой «короллы» мама купила маленькую «хонду». Я водил ее только раз и не сразу смог нашарить ключом зажигание.

Запах новой машины до сих пор не выветрился из салона. Обычно мне очень нравится этот свежий аромат. Но сегодня он будто символизировал, что я отправляюсь в неизведанные дали. Ничто не казалось знакомым – ни машина, ни даже Парк-драйв, по которой я самостоятельно и с родителями ездил почти всю жизнь.

Снег был расчищен, и несколько встреченных мною машин двигались без труда. Я катил по Парк-Драйв всю дорогу до улицы Страха, а потом свернул направо по направлению к лесу. Дома на Фиар-Стрит стояли вдали от дороги, чаще всего на вершинах отлогих склонов, поросших деревьями и кустарниками. Большинство домов скрывались за высокими живыми изгородями.

Попадались огромные особняки, настоящие дворцы. Все в городе знали историю поместья Фиаров, принадлежавшего странной семье, в честь которой и была названа улица. Оно сгорело дотла во время грандиозного званого ужина, устроенного Фиарами. По невыясненным причинам ни хозяева, ни гости, ни слуги не смогли выбраться из огня и сгорели заживо. Пламя захлестывало кричащих людей в жуткой пляске, обугливая кожу и добираясь до костей, пока не остался один лишь прах. И до сих пор вопли погибших звучат над пожарищем.

По крайней мере, такую историю я слышал от учителей. Впрочем, на протяжении многих лет эта легенда так часто переходила из уст в уста, что, думаю, от истины в ней сохранилось немногое. Но почерневшие руины стояли десятилетиями, словно напоминание прохожим о страшном зле, что принесло на нашу землю семейство Фиар.

В конце концов руины снесли. Насколько я знаю, еще до моего рождения. Однако на его месте так ничего и не построили. Там теперь огромный пустырь. Летними вечерами ребята иногда закатывали там вечеринки, как будто это обычный парк.