Бриана Шилдс - Заклинатель костей [litres]

Он так долго молчит, что я решаю, что он уже уснул. Но затем слышу, как он ворочается надо мной, как втягивает в себя воздух.

– Ты помнишь день, когда мы познакомились? – спрашивает он.

Этот вопрос так неожидан, что я замираю.

– Да, – тихо отвечаю я. Это было в день Праздника Урожая вскоре после того, как Брэм приехал в Мидвуд. Я увидела его, когда он сидел под тенистым дубом, плетя гирлянду из вьюнков, – и я тогда села рядом и сказала, как меня зовут. Поначалу он стеснялся, но я не отставала и в конце концов разговорила его. В конце нашей беседы он сделал из своих вьюнков венок и возложил его мне на голову. Сохрани его, – сказал он. – Он твой.

Я не вспоминала тот день много лет.

– Когда я переехал в Мидвуд, я был так разбит, – говорит Брэм, – но, поговорив с тобой, почувствовал, что у меня все-таки есть шанс обрести там счастье. Что меня все же смогут полюбить. И несколько лет все шло хорошо. Пока…

Я перестаю дышать. У меня возникает чувство, будто мое сердце сделано из стекла. Будто оно прозрачное. Хрупкое. Я ожидаю, что сейчас он закончит фразу. Пока я не попытался помочь тебе, а ты не предала меня. Пока ты не растоптала мое доброе имя. Пока не обошлась со мной как с преступником.

Но он не говорит этих слов. А только вздыхает.

– Мне жаль, что все произошло так, а не иначе.

– Мне тоже. – Мой голос дрожит, я хочу добавить что-то еще, чтобы перекинуть мост через разделяющую нас пропасть, но не знаю, как это сделать. Когда-то у нас с Брэмом был один и тот же путь. Пока я не разрушила все.

Пока не позволила моей свободе обобрать мою судьбу.

Проходят дни, и я понимаю, почему такие суда, как «Сокол», называют быстрокрылыми – они идут так быстро, что кажется, будто они не плывут, а летят. Мы несемся мимо городов и деревень, до которых нам бы оставалось плыть еще неделю или дольше, если бы мы сели на какой-то другой корабль.

Я стою на палубе, не сводя глаз с фиолетовых облаков на северном краю неба. Вдалеке сияют звезды.

Ко мне подходит Брэм. Кладет руку на полированное дерево бортовых перил. Вокруг так темно, что я вижу его всего лишь как неясную тень.

– Мы приближаемся к дому, – произносит он. – Ты готова?

– Вряд ли я когда-нибудь буду готова, – отвечаю я.

Мы с ним больше не возвращались к тому разговору, который я завела в каюте, и он стоит между нами, словно громадный валун, перегораживающий тропу. Мы оба вежливо обходим его, но мысленно я постоянно слышу слова Брэма: Мне жаль, что все произошло так, а не иначе.

За последние несколько дней в моей душе поселилось нечто теплое. Тяжелое. Небольшое. Похожее на камешек, обкатанный морской водой.

– Уже поздно, – говорю я. – Думаю, я пойду спать.

– Подожди. – Его пальцы сжимают мой локоть, и я замираю.

– Тот наш разговор в каюте… У меня ушло несколько дней на то, чтобы собраться с мыслями. – Он отпускает мой локоть и запускает руку в волосы. – Ошибки совершала не только ты. Я ненавидел тебя за то, что ты увидела те воспоминания, ведь мне хотелось одного – оставить прошлое позади. И потом… после доведывания… ты даже не представляешь, как я ужаснулся, когда стало ясно, что нашей городской Заклинательницей Костей предстоит стать именно тебе. Когда я понял, что за гаданиями мне придется обращаться к человеку, который как-то заглянул в мои воспоминания и увидел несостоятельность моей натуры. – Мне становится тошно, и я судорожно стискиваю перила. – А когда мы оказались сопряжены друг с другом, все стало еще хуже. У меня было такое чувство, будто теперь мне от тебя не спастись, не убежать. И отныне то, как на меня будут смотреть другие, зависит только от тебя.

Голос Брэма завораживает меня, в нем я чувствую затаенную боль. Я словно гадаю ему на костях и смотрю, как он стоит на развилке двух дорог, не зная, каким из путей ему пойти. Один его выбор разобьет мне сердце, а другой исцелит его.

Он прочищает горло и продолжает:

– После нашего прибытия в Замок Слоновой Кости мне начало казаться, что иногда я снова вижу тебя такой, какой я знал тебя до того, что произошло на плавучей тюрьме. Вижу ту девочку, которая была моим другом. И я подумал, что, быть может, общаясь со мной, ты вспомнила нашу прежнюю дружбу.

Я накрываю его ладонь своей.

– Я в самом деле стала смотреть на тебя по-другому, но не потому, что вспомнила, каким ты был тогда, а потому, что узнала какой ты теперь. И поверь, твоя сила меня больше не пугает.

– Я рад, – говорит он. – Я бы никогда не сделал тебе больно, Саския. – Его голос напряжен, как натянутая струна.