Эд Курц - И создал из ребра я новый мир

Ведь ни один колдун его не принуждал и не заставлял увиваться за девушкой, которую он просто не мог себе позволить.

Джоджо сжал кулак и отвел его в сторону, готовый размозжить чудовищу в зеркале рыло. Но ярость покинула его вмиг, вместе с тяжким выдохом.

— Что за гребаный мир, — произнес он.

Одной рукой раздвинув колючие заросли на шее, другой Джоджо поднял бритву.

— Добром это не кончится, — сказал Чарльз, меряя нервными шагами вестибюль. — Не можем мы его просто бросить с этой дьяволицей.

— Он знает, что делать, — смиренно протянула Теодора.

Чарльз фыркнул:

— Люблю этого парня, он мой друг, но принимать верные решения — не его конек.

— Я слегка в курсе.

— В курсе белой стороны того дельца, а я-то и черную знаю. Говорю вам, этому парню повезло, что его не вздернули один раз на этой стороне города, а потом еще раз на другой. А он в то время был полицейским.

— Хорошие слова для хорошего друга…

— Но ведь так оно и есть! Ему невероятно повезло: ни один закон формально не был нарушен, и все, что он получил, — увольнение от шерифа.

— Я бы сказала, ему досталось куда как больше.

— Может, и так. Но быть изгоем гораздо лучше, чем висеть в петле.

— Ты уверен, Чарльз? — мягко спросила Теодора.

Чарльз нахмурил брови и отвел взгляд.

— Насколько я знаю, — продолжала она, — он был парией всю жизнь, с самого рождения. Так вот, я не очень хорошо отношусь к неверному мужчине, но я понимаю, что любовь есть любовь, и, когда она вступает в игру, никто ничего не может с этим поделать. Приходится рисковать. Делать ставку. Зачастую ставка никуда не годится, и та лошадка, на которую ставишь, приходит последней… Но такова жизнь, верно? Если у тебя нет дара ясновидения, просто прыгай ногами вперед и надейся на лучшее. Не думаю, что мне хватило бы духу развестись с мужем, упокой Господь его помраченную душу… но наш с ним брак, конечно, оказался совсем не тем, о чем я мечтала. Думаю, такая же судьба постигла и Джоджо Уокера. Может, это слишком циничный взгляд на вещи… но лично я в нем не вижу ничего дурного. Он поставил не на ту лошадку. Как и я.

— Что ж, надо уметь проигрывать, — заметил Чарльз сухо.

Теодора сжала губы так, что ее рот стал похож на порез.

За их спинами что-то громыхнуло — что-то в будке кассира. Нахмурившись, Чарльз посмотрел в ту сторону.

Мистер Томас бросился на сетку, рыча и цепляясь за перекрученную проволоку, как бешеное животное в клетке. Сетка жалобно задребезжала. Томас зарычал, попятился и кинулся на нее снова.

Теодора судорожно вздохнула.

— Какого дьявола? — пробормотал Чарльз.

— Вас тут быть не должно! — проскрежетал Томас. Его голос звучал так, будто в горле у него застряла кость. — Пшел вон отсюда, ниггер! Пошла прочь, папочкина подстилка!

— О господи, — простонала Теодора. — Ну вот, опять…

Томас стал возить лицом по сетке — острые концы проволоки превращали его кожу в кровавые лохмотья. Вцепившись в сетку, он зарычал не то от боли, не то от гнева, не то от всего разом.

— Сука медсестра забрала мой дробовик, — прохрипел Чарльз. — Уж теперь ваш черед стрелять, леди…

— Мой? Но я… не могу, я просто не могу…

— Тогда давайте я! — Полузакрыв глаза и скривив рот в решительной гримасе, Чарльз потянулся к винтовке в ее руках. Она вырвалась, широко раскрыв глаза от страха.

— Он ведь ни в чем не виноват. Не виноват, Чарльз! Им управляют! Пожалуйста…

Парадные двери с грохотом распахнулись, ударившись о внутренние стены и погнав оглушительное эхо по всему вестибюлю. Томас яростно завизжал и нащупал щеколду на дверце клетки. Эрни Рич рванулся вперед, держа револьвер наготове, с видом человека, побывавшего в аду, но каким-то образом вернувшегося.

— Шериф, подождите! — выдавила Теодора, когда Томас вырвался из клетки кассира. Он опустился на четвереньки и побежал вприпрыжку, рыча и мотая головой из стороны в сторону.

— Стоять! — гаркнул Рич, целясь в него.

— Прочь, прочь, ПРОЧЬ ! — ревел Томас, быстро приближаясь.

Шериф нажал на спусковой крючок, и его револьвер дернулся, когда на щеке Томаса будто расцвела черная роза. Труп с простреленной навылет головой покатился по полу, оставляя за собой широкий багряный след.

— Да зачем же! — воскликнула Теодора и упала на колени. — Как вы не понимаете, это не его вина. Его… заговорили!

— Вот перегрыз бы он мне горло, леди, и было бы уже без разницы, чья тут вина, — проворчал Рич, переведя дух.