Эд Курц - И создал из ребра я новый мир

Силач щелкнул челюстями в сторону Теодоры и расхохотался. Затем он подхватил с земли штангу и зашагал прочь, все еще сотрясаясь от смеха.

— Что все это значит? — спросила Теодора.

— Точно не знаю. Даже самые добрые представители здешнего народца верили, что я — то самое злобное животное, о котором написано на табличке.

— Вот что он видел, Джоджо, — сказала Теодора с благоговейным трепетом. — Он видел тебя маленьким мальчиком, а меня — маленькой девочкой.

— Хм, — проворчал он. — Думаю, шоу должно продолжаться.

— Черта с два, — откликнулась она, и на ее сердитое лицо упал желтый свет факела.

Джоджо огляделся, вбирая в себя все туманные уродливые воспоминания о лагере, начиная от шатких повозок и заканчивая потрепанным брезентом палаток. Один шатер особенно его заинтересовал, и он указал на него.

— Помнишь? — спросил он у Теодоры.

Она взглянула в ту сторону и кивнула.

— О да.

Это был тот самый шатер, под сенью которого они впервые встретились больше трех десятков лет назад. Удивительно, но он не изменился — все та же палата Десяти Чудес.

Джоджо быстрым шагом направился ко входу. Теодора догнала его прежде, чем он нырнул внутрь, щурясь в слабом факельном полумраке. Внутри землю устилали опилки. Болезненного вида желтокожий человек скорчился на деревянном табурете горгульей, словно охраняя ряд зарешеченных клеток. Его ребра торчали наружу, туго обмотанные бумажной желтушной плотью; щеки, как ямы, впали в длинное немощное лицо. Когда они вошли, он поднял голову, и его глаза блеснули на свету.

— Ты, — прохрипел он: его голос был таким же бумажным, как и кожа. — Убегать не стоило. Влетит тебе по первое число.

— Я ищу Дэвиса, — сказал Джоджо. — Или фокусника. Где они сейчас?

Живой скелет спрыгнул со своего насеста и выпрямился во весь немалый рост. Он протянул руку и пошевелил костлявыми пальцами, указывая на Джоджо.

— Пойдемте со мной, мелюзга, — пророкотал он.

— Господи, — в сердцах бросил Джоджо, — что он слышит? Детский лепет?

Мужчина внезапно отпрянул, выставив перед собой руку в защитном жесте.

— Ну-ну, будет тебе, пес, — сказал он, настороженно глядя на Джоджо.

— Держу пари, он слышит, как ты лаешь, — заметила Теодора.

— Пустая трата времени, — проворчал Джоджо, разворачиваясь к выходу.

— А ну стой! — крикнул «скелет». — Стой на месте, кому сказал!

Джоджо застыл на бегу, Теодора едва смогла предупредить его:

— Берегись!

Он успел отпрыгнуть и откатиться по опилкам в сторону. В то место, где он только что стоял, с силой пришелся табурет «скелета», грянувший оземь и брызнувший во все стороны обломками. Теодора взвизгнула, когда худой мужчина подхватил самый длинный обломок — неровно сколотую ножку табурета — и попытался вонзить ее в Джоджо, точно осиновый кол.

— А ну пшел назад, в свою клетку, маленькое дерьмо!

Джоджо обошел «скелета» по кругу, стягивая пальто. Когда противник сделал выпад, пламя факелов тревожно замерцало. Джоджо встретил удар в замахе, набросив пальто на острый конец ножки стула и вырвав оружие из рук «скелета». Ловким апперкотом он опрокинул худого на землю, тот рухнул на опилки и жалобно застонал.

Тяжело дыша, Джоджо швырнул пальто и сломанную ножку в угол и наклонился, чтобы взять скелетообразного мужчину за запястья. Он протащил его по земле от одного конца шатра до другого, где стоял ряд клеток. Там он остановился на мгновение перед последней клеткой, где его когда-то держали — давным-давно. В желудке у него все перевернулось, он почувствовал привкус желчи в горле.

Собравшись с духом и глубоко вздохнув, Джоджо затащил обмякший «скелет» в клетку и запер дверцу.

— Ты знаешь этого типа? — спросила Теодора.

— Возможно. — Он взял ее за руку и повел к выходу. — Здесь нам не обломится, я смотрю. Но у меня есть идейка, куда можно пойти…

— Лес? — догадалась она.

Джоджо легонько задел ее по кончику носа пальцем.

— Бинго, — провозгласил он.

Следуя указаниям шерифа, Чарльз снял форсунку с топливного насоса и судорожно сжал рукоятку. Из форсунки хлынул терпко пахнущий бензин, заливая простыню, которой бывший коридорный из «Литчфилд-Вэлли» обмотал ножку стола. Наготове у него были еще три самодельных факела. Он по очереди смочил их.

Через дорогу от заправочной станции Эрни, чиркнув спичкой, запалил собственный факел, и тот ярко вспыхнул. Он встал перед темными окнами закусочной «Звездочет», одно из которых тут же разбил тупым концом факела. Прежде чем стекло, звеня, посыпалось на пол внутри и на тротуар снаружи, Рич швырнул горящий факел в зал — тот приземлился за стойкой для ланча. Внутри занялось удивительно быстро, добротно, точно загорелся ветхий театральный задник; жар, дохнувший наружу, на контрасте с холодным ночным воздухом застал шерифа врасплох. Эрни поспешил на середину улицы, видя, как огня на глазах становится вчетверо больше — пламя уже почти заполнило закусочную, в считаные секунды плавя виниловые стенки кабинок. Шериф услышал отчетливый свист рядом и, обернувшись, увидел, как Чарльз, запалив свой первый факел, прикоснулся им к сухому деревянному сайдингу городской архивной конторы. Все эти чертовы записи в любом случае были бесполезны — вымысел заслуживал пламени, которое его пожирало.