Роберт Стайн - Маска одержимости [litres]

– Сказал, что есть один способ убрать лицо.

– Какой? – По спине Карли-Бет пробежала ледяная дрожь – дрожь надежды. – Ну? Как это сделать? Говорите! – взмолилась она. – Прошу, скажите мне!

– Сделать хоть что-нибудь я не в силах, – он нахмурился. – Но дать объяснения могу. Однако если маска хотя бы еще раз пристанет к тебе или к кому-нибудь другому, то уже навсегда.

– Как мне от нее избавиться? Говорите! Объясните мне! – упрашивала Карли-Бет. – Как ее снять?

Лампа над головой мигнула. Ряды чудовищно раздутых, обезображенных лиц все так же сверлили взглядами Карли-Бет.

« Чудовища », – думала она.

«Целая комната чудовищ, только и ждущих возможности ожить».

«И теперь я одна из них».

«Теперь я тоже чудовище».

Половицы скрипнули, хозяин магазина отошел от полок и приблизился к Карли-Бет вплотную.

– Как мне снять ее? – умоляюще спросила она. – Скажите! Покажите прямо сейчас!

– Убрать маску можно лишь однажды, – тихо повторил он. – И только с помощью символа любви.

Карли-Бет с нетерпением ждала продолжения.

Комнату заполнила тишина. Тягостная тишина.

– Я… не понимаю, – наконец с запинкой заговорила Карли-Бет. – Вы же обязаны мне помочь. А я не понимаю! Скажите что-нибудь вразумительное! Помогите мне!

– Больше ничего не могу добавить. – Он наклонил голову, закрыл глаза и устало провел пальцами по векам.

– Но про какой символ любви вы говорите? – допытывалась Карли-Бет. Она схватила его за рубашку. – Что это значит? О чем вы вообще?

Он даже не попытался вырваться.

– Ничего не могу добавить, – повторил он шепотом.

– Нет! – выкрикнула она. – Нет! Ваш долг – помочь мне! Вы обязаны !

Ярость взорвалась в ней, она понимала, что теряет власть над собой, но остановиться не могла.

– Хочу мое прежнее лицо! – завизжала она и замолотила кулаками по груди хозяина магазина. – Хочу мое лицо! Хочу снова стать собой !

Она орала во всю мощь легких, но ей было все равно.

Хозяин магазина попятился, замахав руками, чтобы она понизила голос. И вдруг широко раскрыл глаза в страхе.

Карли-Бет посмотрела туда же, куда и он – на полки с масками.

И сдавленно вскрикнула от ужаса, увидев, что все лица зашевелились.

Моргали выпученные глаза. Распухшие языки облизывали сухие губы. Пульсировали зияющие раны.

Все головы до единой качались, мигали глазами, дышали .

– Что… что это? – с дрожью прошептала Карли-Бет.

– Вы разбудили их всех! – воскликнул хозяин, перепуганный не меньше, чем она.

– Но… но…

– Бегите! – крикнул он и с силой толкнул ее к двери. – Скорее!

Карли-Бет медлила. Она оглянулась на головы, шевелящиеся на полках.

Жирные темные губы влажно зачмокали. В пастях залязгали клыки. Уродливые, чудовищные носы задергались, с шумом втягивая воздух.

Головы, все два длинных ряда, пробудились к жизни.

Глаза – в кровавых жилках, выпученные, зеленые, тошнотворно-желтые, ярко-алые, омерзительно висящие на ниточках, – все они глядели на Карли-Бет!

– Бегите! Вы их разбудили! – сдавленным от страха голосом восклицал хозяин магазина. – Бегите! Удирайте отсюда скорее!

Карли-Бет хотела убежать. Но отказали ноги. Колени ослабели и задрожали. Самой себе она вдруг стала казаться страшно тяжелой, будто вес вырос на тысячу фунтов.

– Бегите! Бегите! – в отчаянии умолял хозяин магазина.

А она смотрела не отрываясь на пульсирующие, дергающиеся головы.

Разинув рот и замерев от ужаса, она глядела на это чудовищное зрелище, чувствовала, как раскисают ноги и дыхание застревает в горле. Тем временем у нее на глазах головы вдруг взлетели с полок.

– Бегите! Скорее! Бегите!

Голос хозяина магазина теперь слышался словно издалека.

Головы забормотали рокочущими, низкими голосами, заглушая его неистовый крик. Это бормотание было взбудораженным и бессвязным, головы издавали звуки, а не слова, точно хор лягушек.

И поднимались все выше и выше, пока Карли-Бет глазела на них в безмолвном ужасе.

– Бегите! Бегите!

Ах да.

Она повернулась. Заставила двигаться собственные ноги.

И в приливе энергии сорвалась с места.

Она промчалась через тускло освещенный магазин. Схватилась за дверную ручку, распахнула дверь.

И уже секунду спустя понеслась в темноте, гулко стуча по тротуару кроссовками. Холодный воздух ударил в ее разгоряченное лицо.

В ее разгоряченное зеленое лицо.