Влада Молнева - Ангелы плачут в июне [litres]

Я отвернулась и медленно побрела наверх.

Лежащий на земле Никольский-Левин вдруг зашевелился и, обнаружив, что связан, грязно выругался.

К нему тут же подскочил наш бравый старший лейтенант, сунул под нос свое удостоверение и, защелкнув наручники, сказал:

– Александр Михайлович Никольский, или как вас там, вы арестованы за похищение и убийство Ларисы Малининой. Вы имеете право хранить молчание и…

– Нет! – вдруг резко выкрикнул мужчина. – Этого вы мне не пришьете! Когда я вернулся, девчонка уже была мертва!

– Следствие разберется, – отмахнулся Громов. – А пока вы имеете право на адвоката. Впрочем, киллеру, объявленному в федеральный розыск, даже Перри Мейсон не поможет. Поднимайся, урод, поедем кататься!

Он грубо ткнул лежащего носком ботинка.

– Подождите, я должна кое-что проверить. – Я подошла к Никольскому. – Мальчики, подержите его, пожалуйста, чтобы не дергался.

– Ты что задумала? – Войнич решительно преградил мне дорогу. – Я тебя снова откачивать не собираюсь!

– А ее бабуля тебя точно на лоскутки порвет, – не без злорадства напомнил Громов, рывком поставивший застонавшего от боли киллера на ноги. – Так что я голосую – за.

– Три минуты, без транса – просто установка наблюдателя. Откачивать никого не придется. Я должна убедиться, что точка поставлена.

– А в чем тут сомневаться? Он профессиональный убийца, труп найден на его территории.

– Три минуты, – повторила я. – Пожалуйста.

Спортсмен отвел недовольный взгляд и, махнув рукой, с выражением «не говори потом, что я не предупреждал» подошел к Левину.

Они с Громовым крепко взяли еще толком не пришедшего в себя мужчину под руки.

– Эй, вы чего делаете?! – возмутился тот.

– Фотографируем для протокола, – проворчал Громов. – Стой, не дергайся, сейчас вылетит птичка.

Я прикоснулась к руке убийцы, безуспешно попытавшемуся ее отдернуть и, словно пловец, нырнула в его воспоминания…

Чувство опустошенности и бессилия сводило с ума, когда мы с Войничем, сидя в джипе, наблюдали за подъехавшей полицейской машиной с мигалками – Громов вызвал. Двое вместе с ним усадили в «уазик» Никольского и увезли, а еще двое остались разбираться с останками.

– Может быть, ты все же ошиблась? – осторожно уточнил Алан.

– Нет. Я видела: он похитил девочку, но на следующий день вынужден был уехать из города, решая проблему с шантажистами. А когда вернулся, обнаружил Ларису уже задушенной.

– И что теперь?

Я устало растерла виски.

– Понятия не имею. Если бы я могла увидеть, что случилось с халатом после того, как его выбросили! Но не представляю, как это сделать.

– Все-таки халат?

– Баба Варя выбросила его примерно в обед, а Лариса погибла вечером. Она точно видела его перед смертью, но, когда ее нашел Никольский, халата уже не было. Значит, кто-то взял его и…

– Зачем кому-то доставать из мусорки порванный халат? Бессмыслица какая-то! – не поверил Алан.

– Не знаю. Правда не знаю, что думать, а времени осталось совсем мало. – Я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза.

Ужасно хотелось спать – этот день вымотал меня и морально, и физически.

– Поздно уже, возвращаемся. Завтра с утра будем думать, что делать дальше.

– Будем? Значит, ты со мной?

Он раздраженно передернул плечами, словно сбрасывая ненароком пробежавшего по ним паука.

– Что за дурацкая постановка вопроса? Разумеется, я не с тобой! Просто наблюдаю за развитием событий. Я по-прежнему не верю в эту дикую версию с реинкарнацией, но тело ты нашла, и мне интересно, чем все закончится.

– А мне не интересно, мне страшно – еще никогда от меня в полном смысле этого слова не зависела жизнь другого человека, – невольно призналась я и тут же пожалела о сказанном.

Врагам нельзя показывать свои слабости, а он, как ни крути, мне все-таки не друг.

Войнич медленно вел машину по разбитым, давно не ремонтированным дорогам Тумановки и на меня не смотрел.

– А может, этого достаточно? Ты же сама говорила, чтобы поставить точку, нужно найти тело.

– Не похоже, я звонила Алине полчаса назад – Гале становится хуже. Она все реже приходит в сознание.

Заметив движение возле дома Ворсиных, я попросила Войнича остановиться.

Зрелище здесь разыгралось занятное. Громко ругающаяся Лидия Федоровна, с которой я познакомилась утром, и какой-то низкорослый мужчина пытались вытащить из старенького «уазика» ну о‐очень упитанную женщину неопределенного возраста. Она отчаянно цеплялась за дверцу и истошно верещала.