Влада Ольховская - Ангел придет за тобой

Голова немного кружилась, а перед глазами плясали черные «мушки» – маленькие такие паскудные пятнышки, которые делали зрение мутным. Так всегда бывало, когда он увеличивал промежуток между дозами или пробовал накануне вколоть что-то новое. Виктор почти привык к этому. Это просто другое состояние тела и сознания. Вместо того чтобы пугаться или злиться, нужно приспособиться.

Поэтому он спокойно отнесся к тому, что у него не получалось толком рассмотреть женщину, застывшую перед ним. Внимание само собой концентрировалось на деталях, отказываясь охватывать картину в целом. Пускай, какая разница? Он и не хотел ее видеть целиком, ему было достаточно того, что он замечал.

У нее очень тонкие руки со вздувшимися венами. Она вся худая, но не одна из тех анорексичек, которых сейчас развелось множество, – она такая от природы, сильная и гибкая. Кожа бледная, под глазами темные пятна. Видно, давненько ей не удавалось выспаться… ничего, теперь за всю жизнь отдохнет! Она смотрит на него так зло, настороженно… Должно быть, его намерения отражались на его лице, и она все поняла. А может, думает о его предыдущих действиях. По ее подбородку и шее струится кровь из разбитых губ. Он ударил сильнее, чем планировал. Он не жалел.

Она что-то говорит, но он не слышит. Не потому, что полученные травмы ей мешают. Просто когда Виктор в таком состоянии, слух тоже сбивается, отказывается работать нормально. Да и не важно, что она говорит, свое решение он уже принял.

Он не боялся крови, и боль ему причинять было не впервой. Первый раз был разве что в том, что ему придется уничтожить тело, которое он совсем недавно любил. Но черные пятна перед его глазами имели большее значение, чем эта не в меру сентиментальная деталь.

Она ведь сама пригласила его в этот дом. Богатый дом, наполненный дорогими вещами. Не ее собственный, конечно, но она жила здесь давно – и собиралась жить дальше. Ей было одиноко, потому что рядом никого нет, даже соседей. Поэтому она позвонила Виктору.

Она вряд ли думала, что все так закончится. Да и он не предполагал, когда ехал к ней. Но… так надо. Он по опыту знал: раз уж внутренняя решимость появилась, надо доводить дело до конца.

Слова, которые она говорила, начали пробиваться в его голову:

– Деньги в рабочем столе, в ящике! Забирай!

Думала, что отвертится так просто? Как бы не так! При всем своем нынешнем помутнении, Виктор все равно прекрасно понимал, что оставлять ее нельзя. Она его знает. Знает его номер телефона, адрес. Его уже завтра найдут! Если и не полиция, то какие-нибудь ее дружки! Что, если задуматься, еще хуже.

Он и так возьмет все, что надо. Ее деньги, ее драгоценные побрякушки, ее компьютер и мобильный телефон. Все, что у нее есть, дорогое. Да в этом доме каждая тарелка стоит столько, сколько он неделю зарабатывать будет! Хотелось вывезти вообще все без исключения, но Виктору полагалось думать о том, что практично и выполнимо.

Она заметила его задумчивость, сочла за отвлеченность. Переоценила степень его ломки. Она вскочила на ноги довольно ловко, побежала, но не к выходу, а к лестнице на второй этаж. Ну не дура ли? Где бы она там спряталась!

Хотя даже если бы она выбрала нужное направление, до двери она бы не добралась. Виктор двигался уверенно, ловко. Он перехватил ее, повалил на пол. Бил больше, чем раньше, и без прежней жалости. Тело, которое пару часов назад подавалось к его пальцам, теперь конвульсивно сжималось от боли. Странное ощущение, новое… но любопытное.

Скоро он и сам не мог узнать ее. Ее тонкое лицо превратилось в бесформенную маску, светлые локоны окрасились алым. Но она все еще была жива, даже в сознании! И ее уничтоженные, раздавленные губы двигались. Она продолжала говорить!

Что-то про то, что не нужно открывать дверь. Не нужно выпускать. Ему было все равно.

Он даже пожалел ее. Все-таки он знал ее давно, клялся, что любил! Они оба знали, что это ложь, но умели наслаждаться ложью. Ради тех хороших воспоминаний он был готов проявить последнюю каплю милосердия.

Виктор направился на кухню и снял с держателя длинный нож для мяса. С ним он вернулся в коридор, к ней. Она снова пыталась подняться, но от былой ловкости не осталось и следа, удары сделали свое дело. Он не брался даже угадать, сколько целых костей сохранилось в ее когда-то прекрасном теле.

Он больше не собирался быть жестоким. Решительным – да, но не садистом. Он запустил пальцы в ее длинные волосы и оттянул ее голову назад. Женщина пыталась вырваться, но сил на это у нее просто не осталось. Она что-то кричала – кажется, имя. Виктор не хотел понимать.