Влада Молнева - Ангелы плачут в июне [litres]

– Зря ты не пришел на повторное обследование к доктору Германову, он ведь предупреждал, что после аппендэктомии могут возникнуть осложнения. Там сейчас спайки формируются, отсюда периодические тянущие боли, которые, кстати, тебя сегодня утром беспокоили. Нужно было послушаться Владимира Борисовича, а теперь он в Германии на специализации, придется обращаться к Карабасу-Барабасу.

– К кому? – уточнил ошеломленный парень.

– К доктору Любомирову, ты ведь так его мысленно называешь. Он тебе не нравится из-за слишком громкого голоса и неприятного запаха изо рта, хотя специалист хороший – ничуть не хуже Германова.

– Как ты… – Войнич посмотрел на меня так, словно увидел впервые. – Что ж, ты доказала, что я на верном пути.

– В каком смысле?

– У тебя действительно есть способности, а это еще опаснее. Я приложу все усилия, чтобы прекратить твою практику.

Ладно, этот номер тоже не прошел. Попробую проявить смирение и надавить на жалость. В отличие от Громова, этот хоть на человека похож, может, и сработает. По крайней мере, свернуть мне шею лично Войнич не мечтает – в его мыслях только горечь и ненависть, а не жажда крови.

– Хорошо, но сначала помоги мне с делом последней клиентки, той, что приходила сегодня. Я с ней не закончила.

Он нетерпеливо отмахнулся, отрезав:

– Откажи ей.

– Как? Поможешь написать объяснительную речь: простите, но из-за одного предвзято настроенного типа я вынуждена оставить вашу дочь погибать. Не беспокойтесь, она не будет мучиться слишком долго – умрет до конца этого месяца. Приблизительно так. Подпишешься?

Войнич поморщился.

– Давай без пафоса! Женщина, что к тебе приходила, явно не из бедных провинциалов. Если бы ее дочь умирала, то была бы сейчас не в этом захолустье, а в какой-нибудь заграничной клинике!

– Она уже побывала во всех клиниках, какие только есть, к тому же никто пока не знает, что девочка умирает.

– Никто, кроме тебя? – ядовито уточнил он.

Я кивнула и только сейчас осознала сказанное. До этого момента я и сама не понимала, что происходит, а вот теперь кусочки пазла встали на свои места, но многое еще следовало проверить.

– Гале двенадцать лет, она с раннего детства страдает необъяснимыми приступами асфиксии, которые обостряются в июне. Медицинское вмешательство не помогает, обследование физических отклонений не выявило. Скорее всего, речь идет о психологическом факторе.

– И?

– Я знаю только, что это каким-то образом связано с другой девочкой – Ларисой, ее родственницей, бесследно пропавшей пятнадцать лет назад. О ее судьбе до сих пор ничего не известно.

– И ты можешь помочь? – Он больше не морщился, а за деланым безразличием скрывалась легкая заинтересованность.

– Думаю, да. Если ты примешь мое вчерашнее предложение о взаимовыгодном сотрудничестве. – Стоит попытаться еще раз. Пусть лучше будет рядом, чем строит козни за спиной.

Ненадолго же хватило чемпионской выдержки – губы Войнича снова искривила брезгливая усмешка:

– И в чем же выгода для меня?

– Иногда, чтобы понять суть явления или причину болезни, мне приходится входить в транс. Если пробуду в таком состоянии больше семи минут – могу не вернуться. Для этого и нужен ассистент – выводить из транса. Только представь, у тебя появится возможность уничтожить меня, даже не нанимая киллера. Достаточно будет не разбудить вовремя.

– Звучит заманчиво. – Алан задумался. – И ты готова доверить мне свою жизнь?

– Это лучше, чем постоянно ждать удара из-за угла. Предпочитаю играть в открытую. Если согласен, приступаем прямо сейчас. Времени у нас мало.

От нас Войнича опять покоробило, но на часы он больше не смотрел.

– Ладно, только не вздумай меня обмануть. Что нужно делать?

Я провела его в гостиную, взяла в руки принесенный Алиной медальон с фотографией Ларисы и прядью ее волос.

– Сядь туда, – кивнула на самое дальнее кресло.

Как ни странно, он послушался без пререканий, хотя и следил за моими действиями по-прежнему настороженно и недоверчиво:

– Что ты будешь делать?

– Я собираюсь стать Ларисой, пропавшей девочкой. Попробую считать информацию через ее волосы. Узнаю, что случилось с ней тогда – пойму, что происходит с Галей сейчас. Твоя задача – следить за временем. Часы на стене. Семь минут – максимальный предел, потом ты меня разбудишь. Я могу кричать, метаться, задыхаться, не вмешивайся, пока не пройдет хотя бы пять минут. Иначе ничего не успею.