Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

Он вздрогнул, когда по его руке пошли мурашки и бутон затрепетал. С удивлением и испугом ботаник увидел, что точка перехода стала сама приближаться к нему. Серебряные блики, мерцая серо-зелеными оттенками, постепенно начали расщепляться, и вскоре уже вся точка перехода оказалась охвачена движением; лучи света заплясали вокруг Солта. Он загадочным образом преобразился. Солт не чувствовал никакой боли, только перемены в своей сущности — мышцы и побеги, растение и человек сливались вместе. Он почувствовал, как бутон раскрылся и стал разрастаться, и мысли уступили ощущениям. Солт больше не видел ни земли, ни неба, теперь он их чувствовал — плотность и вкус земли, движение воздуха, его температуру.

Он и цветок середины лета стали одним целым. Он был Зеленым Человеком, последней надеждой Лост Акра.

Бороздящие небо вены побагровели. На лугу, словно портал в преисподнюю, поднималась колонна красного света. Солт почувствовал влечение к теплу. Зеленый Человек медленно двинулся к колонне, похожий скорее на дерево, чем на побег, — он зарос листвой, а тянувшиеся в разные стороны ветки сплошь покрылись цветами.

Ромбус Смит окинул взглядом ряды кресел. Многие из них уже заняли родители, школьные работники и дети, которые ждали выдачи призов; остальные теперь занимали те, кто пришел только затем, чтобы посмотреть пьесу летней ярмарки.

Кольцо дубов в центре Айленд Филда — так называемый Внутренний Круг — обступало аудиторию, бросая тень на верхние ряды. Под деревьями, в соответствии с «Ботаническими предписаниями», веревочные ограждения защищали ротервирдский шиповник от непрошеных вторжений.

Директор школы с облегчением вздохнул. Скоро он сможет избавиться от своих ужасных обязанностей. Напротив него в самом центре площадки сидел Сноркел со своей свитой. Площадка была накрыта драпировкой с отличительными знаками мэра: это была натуральная королевская ложа, если не по названию, то по всем остальным признакам.

— Школьный приз в области искусства вручается мисс Вайн.

К неудовольствию директора, искусство шло в конце списка, в то время как первой значилась наука, поскольку именно она приносила деньги. Оставалась одна, последняя награда — смертный приговор общества, который доставался самому противному ученику.

— И последний, но не по важности приз, — объявил Ромбус Смит издевательски торжественным тоном, — «Кубок черного василька» за хорошее поведение получает…

К главной сцене у него за спиной подъехала большая пещера на платформе, которой управляли Гвен Ферди с Недом Гули. Облачение Гэвги свешивалось с ее крыши. Они остановились у крестика, нарисованного на сцене Облонгом, — историк считал внимание к деталям признаком истинного профессионализма, — и занялись машинкой для изготовления сухого льда.

За плюшевым бордовым занавесом постановщик собрал остальную труппу, тем временем несчастный обладатель «Кубка черного василька» отправился в долгий путь на сцену.

Сшитые по заказу сэра Веронала костюмы рыцаря и пажа были великолепны: на блестящих кольчугах виднелись изображения воинственных горностаев — золотых у Сликстоуна и серебряных у Колье. Вместе они тащили длинную коробку.

— Что это такое? — спросил Облонг.

— Это молот.

— Могу ли я его увидеть?

— Еще увидите, сэр, еще увидите.

Облонг вяло улыбнулся. Он не мог с ними спорить, по крайней мере, не перед началом пьесы. Энджи Бевинс, чей наряд также заказывал сэр Веронал, в желтом расклешенном платье с корсетом казалась такой красавицей, точно сошла с глянцевой обложки журнала.

— Мы будем за тебя сражаться, — расшаркиваясь, провозгласил Родни.

— Отсыплем чудищу по полной, — добавил Колье.

— О, сэр Родни! — залебезила Энджи.

— Понарошку, все понарошку, — напомнил своей труппе Облонг.

К ним присоединился Финч в длинном меховом пальто, молескиновых бриджах и кожаных сапогах. Он смахивал на крысолова. Когда Ромбус Смит поклонился в ответ на сдержанные аплодисменты, разговоры в аудитории смолкли. Все знали о страсти Облонга к поэзии, и ожидания были высоки. Его безответная любовь к Сесилии Шеридан говорила об артистическом темпераменте.

Облонг вышел на сцену, поскольку по традиции классному руководителю полагалось представлять пьесу.

— Чудовище и прекрасная дама лета, — объявил он.

Зазвучал ритмичный бит, поначалу тихий, но быстро набирающий обороты. Из входа в пещеру повалил дым, и вперед выступил Финч, похожий на злодея из пантомимы. Облонг сомневался, поступил ли он мудро, когда позволил герольду прогуливать репетиции, но Мармион Финч преподнес публике настоящий сюрприз. Никто не ожидал появления взрослого человека, тем более самого таинственного отшельника в городе. Даже Сноркел вытянул шею.