Кэтрин Арден - Медведь и Соловей [litres]

Петр вложил в свой крик любовь и ярость. Медведь обернулся.

– Сколько гостей! – сказал он. – Тысяча жизней тишины, а потом на меня обрушивается весь мир. Ну что ж, возражать не стану. Только не все сразу. Сначала юнец.

Но в это мгновение нагая женщина с зеленой кожей и блестящими от воды длинными волосами с визгом запрыгнула медведю на спину, вонзаясь в него руками и зубами. И почти тут же дочь Петра громко крикнула – и громадный конь рванулся вперед, нанеся удар зверю передними ногами. С ними бросились вперед и разные странные создания – высокие и худые, крошечные и бородатые, мужчины и женщины. Они все вместе накинулись на медведя, крича пронзительными странными голосами. Медведь под их напором попятился.

Вася скатилась с конской спины, схватила Алешу и потащила прочь. Петр слышал ее рыдающий голос:

– Лешка! – выкрикивала она. – Лешка!

Жеребец снова ударил передними копытами и попятился, заслоняя девушку и паренька. Алеша ошеломленно моргал, лежа на земле.

– Вставай, Лешка! – умоляла Вася. – Вставай, прошу!

Медведь встряхнулся, и почти все духи были сброшены. Метнулась громадная лапа – и жеребец еле увернулся от удара. Нагая женщина упала на снег, с ее волос разлетелись брызги воды. Вася закрыла собой не успевшего прийти в себя брата. Чудовищные зубы тянулись к ее незащищенной спине.

Петр не помнил, как бежал, но, тяжело дыша, внезапно оказался между детьми и зверем. Он был тверд, несмотря на учащенное сердцебиение, и двумя руками сжимал древко копья. Вася смотрела на него, словно на привидение. Он увидел, как шевельнулись ее губы: «Батюшка».

Медведь резко остановился.

– Убирайся! – прорычал он.

Он вытянул когтистую лапу. Петр отбил ее копьем, не трогаясь с места.

– Моя жизнь – это ничто, – сказал Петр. – Я не боюсь.

Медведь раззявил пасть и заревел. Вася вздрогнула. А Петр по-прежнему стоял на месте.

– Отойди, – приказал медведь. – Я получу детей морского царя!

Петр неспешно шагнул вперед.

– Я никакого морского царя не знаю. Это мои дети.

Зубы медведя щелкнули в пальце от его лица, и Петр все равно не сдвинулся с места.

– Убирайся! – приказал он. – Ты – ничто, ты всего лишь сказка. Оставь мои земли в покое.

Медведь фыркнул.

– Эти леса теперь мои.

Однако его глаз смотрел настороженно.

– Какова твоя цена? – спросил Петр. – Я тоже слышал старые истории, и там всегда есть цена.

– Как хочешь. Отдай мне твою дочь, и у тебя будет покой.

Петр посмотрел на Васю. Их взгляды встретились, и он увидел, как она судорожно вздохнула.

– Это – последнее дитя моей Марины, – заявил Петр. – Это моя дочь. Мужчина не откупается чужой жизнью. Тем более, жизнью своего собственного ребенка.

На мгновенье воцарилась полная тишина.

– Я предлагаю тебе свою, – сказал Петр и бросил свое копье.

– Нет! – завопила Вася. – Батюшка, нет! Нет!

Медведь прищурил свой единственный глаз: он медлил.

Внезапно Петр с голыми руками кинулся на грудь цвета лишайников. Медведь действовал инстинктивно: он отшвырнул мужчину ударом лапы. Раздался громкий треск. Петр отлетел тряпичной куклой и упал на снег лицом вниз.

Медведь взвыл и прыгнул к нему, однако Вася уже вскочила, забыв свой страх. Она издала вопль ярости, и медведь снова обернулся.

Вася запрыгнула Соловью на спину. Они понеслись прямо на медведя. Девушка плакала; она забыла о том, что у нее нет оружия. Камень на ее груди горел холодным огнем и бился, как еще одно сердце.

Медведь широко ухмыльнулся, по-собачьи выкатив язык наружу.

– О, да! – сказал он. – Иди сюда, ведьмочка, иди сюда. Ты пока недостаточно сильна против меня и никогда не станешь достаточно сильна. Иди ко мне и присоединись к своему бедному батюшке.

Однако говоря эти слова, он стремительно уменьшался в размере. Медведь стал человеком – щуплым, ежащимся мужичком, смотревшим на них снизу вверх единственным слезящимся глазом.

Белая фигура возникла рядом с Соловьем, и белая рука коснулась напряженной шеи жеребца. Конь вскинул голову и замедлил бег.

– Нет! – крикнула Вася. – Нет, Соловей, не останавливайся!

Однако одноглазый съежился на снегу, и она почувствовала, как Морозко прикоснулся к ее руке.

– Хватит, Вася, – сказал он. – Видишь? Он связан. Все позади.

Она уставилась на щуплого человечка, ошеломленно моргая.

– Как?

– Такова сила людей, – объяснил Морозко со странным удовлетворением. – Мы, живущие вечно, не знаем отваги, и не любим настолько сильно, чтобы отдать свою жизнь. Петр Владимирович умрет, как он и пожелал бы. Все позади.