Дмитрий Заваров - Осень на краю света

— Тем же плотником, — сказал Сапегин.

— Плотником на красивую жизнь, что в кино показывают, не заработаешь, — кисло улыбнулся Шубин. — И не учим мы больше плотников. Развалилась мастерская. Кто на такую зарплату пойдет? Вот отучатся они в школе, выпустим мы их — и всё. И нет никому до них дела. Тут еще одна сложность. Каждому нашему выпускнику полагается однокомнатная квартира. От государства. Все-таки Подмосковье, не Урюпинск какой, понимаете? Большая ценность. Хорошо, если кто-то себе мужа или жену на эту квартиру поймает… Лучше бы уж в общежитии жили.

— А что так?

— Звонил я тут как-то одному парнишке. Хороший был парень, Васька, добрый, тихий… Так вот, снимает трубку незнакомый мужик. Я спрашиваю Василия. Нет его. А когда будет? А никогда: продал квартиру и уехал. Куда? Неизвестно. И это далеко не первый случай.

— Так нужно следить, проверять. — Сапегин втянулся в тему.

— Кто будет этим заниматься? По какому праву? Человек совершеннолетний. Что хочет — то и делает. Кто мы ему?

— Как кто? Вы — его семья. Он тут всю жизнь прожил.

— Вы в детстве не мечтали о самостоятельности, чтобы родителей не слушаться? — Директор вернул очки на переносицу и внимательно посмотрел на Сапегина увеличенными линзами глазами. — Вот! Так и они. Многие, конечно, поддерживают контакт, навещают. У нас тут в штате, кстати, почти все — бывшие наши воспитанники. Но всех на работу не возьмешь. Пытаемся что-то в голову вбить, подготовить. Но слова — одно, а реальность… Ладно, увлекся я, простите. Что вы еще спросить хотели?

Сапегин не сразу смог переключиться. Помолчал, собираясь с мыслями.

— Вы бы, это… на очки резинку, что ли, наденьте, — посоветовал он. — Что ж они падают-то?

— Привык уже, — пожал плечами директор.

— В ту ночь все дети были на месте?

— Разумеется.

— И Игорь Старостин?

— А почему именно он? — насторожился Шубин.

— Потому что он, как мне известно, постоянно бегает в деревню. К некоему Томину. Не знаете?

— Знаю. И не поощряю. Но и не запрещаю! — с вызовом закончил директор и размашистым ударом вернул съехавшие очки на переносицу.

— Он по ночам к нему сбегал?

— Было дело, — признал Шубин. — Пресекли. С Иванычем поговорили.

— С кем?

— С Томиным. Федор Иванычем. Он понял и повлиял. Еще вопросы?

— Кто был в ту ночь охранником?

— Миша. Сейчас его нету.

— А где он?

— Сам не знаю. Третий день на работу не ходит.

— Не странно? — удивился Сапегин.

— Странно, — кивнул директор, снова поправив очки. — Но не смертельно, надеюсь. Миша, он, между нами говоря, запойный.

— Кто теперь вместо него?

— Завхоз наш, Вадим Алексеевич. Нужен?

— Если вы не против.

— Пойдемте, провожу.

В длинном коридоре пахло школьной столовой, откуда-то снизу доносился разноголосый гомон детей. Сапегин подождал, пока директор запрет дверь, и двинулся следом за ним. Мраморный пол звонко откликнулся на шаги, необычное, какое-то объемное эхо заметалось под потолком. С одной стороны — глухая, крашенная серой краской стена, с другой — череда сводчатых окон. Коридор пересекал арки, расположенные на равном расстоянии между оконными проемами. По верху стены, метрах в трех над полом, тянулся замысловатый лепной узор.

Погода то ли налаживалась, то ли портилась: ветер порвал пелену сизых облаков на длинные рваные лоскуты, в прорехах периодически высверкивало солнце. И тогда в коридоре как будто зажигался свет, а полуоблетевшие, неопрятные тополя за окном казались еще более жалкими. Сквозь рощицу проглядывал спуск до оврага и вдалеке, в окружении желтых березовых крон — луковица купола с ажурным крестом. Ветер крутил над церковью стаю ворон.

— Ваш завхоз той ночью тоже дежурил? — спросил Сапегин в спину директору.

— Нет. Михаил тогда как раз последнюю смену отработал.

Коридор уперся в лестничную площадку. Чугунные ступеньки с чугунными перилами — все в завитках и узорах — тянулись вниз. Наверх вела лестница поскромнее — узкая и без узоров

— Вот туда, — показал директор вверх. — Пойдемте, представлю.

— Давайте я сам.

— Как угодно. Тогда пойду в столовую, распоряжусь. Накормить вас надо.

— Бросьте.

— Нет-нет. У нас дети сами готовят. Для них гостя за стол усадить — это важно. Закон гостеприимства. Вы не отказывайтесь. И похвалите. Если, конечно, понравится.

Директор пошел вниз. Сапегин последил, как его сгорбленная, кургузая фигура преодолевает спуск, и поднялся по ступенькам. Наверху оказалась небольшая площадка перед двустворчатой дверью с начищенной до искристого блеска медной ручкой в форме львиной морды. Сапегин как-то машинально вместо того, чтобы постучать, пару раз поднял и отпустил вставленное в нос льва кольцо — звякнуло.