Дмитрий Заваров: Эхо войны

В оформлении фона обложки использована иллюстрация: alexaldo / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

На обложке фрагмент работы художника Игоря Варавина

В оформлении использован рисунок художника И. Варавина из проекта «СМЕРШ идет по следу. Спасти Сталина!» серия «ВОЙНА. ШТРАФБАТ. ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОДИНУ! 2015 год»

Дверь «Студебеккера» распахнулась с каким-то театральным скрипом. В прокуренную кабину, словно поджидал этот момент, сразу же ворвался пахнущий осенней сыростью ветер, ударил в лицо, сорвал с самокрутки несколько крупных оранжевых искр.

Я нащупал ногой невидимую в темноте подножку, встал на нее, машинально похлопал себя по карманам – все ли на месте, подтянул планшет.

Темень стояла хоть глаз выколи. Только за еле различимой гребенкой леса облака подсвечивались холодными, мерцающими отблесками – видимо, от осветительных ракет.

– А это точно 78-й?

– Вторую неделю тут мотаюсь!

Тень шофера качнулась в полумраке кабины, и вдруг перед капотом вспыхнули два синеватых световых конуса, стала видна разъезженная, усыпанная кляксами жирной грязи дорога, от которой в сторону леса отпочковывался совсем уж убитый проселок с глубокими, залитыми водой колеями. Перед поворотом стояла струганая слега с раскисшим фанерным указателем: «Хозяйство Казначеева». Фары так же резко погасли, и ночь снова залепила глаза.

– Тут с полкилометра, не больше, – обнадежил водитель.

– Ну ладно тогда. Бывай, что ли?

– Табачку бы отсыпали, товарищ лейтенант. – На силуэте головы блеснула полоска зубов.

– Держи.

Я кинул на сиденье почти полную пачку госпитальной махорки – все равно не могу ее, проклятую, курить. Подцепив вещмешок, спрыгнул на землю, хлопнул дверью. Водитель рванул с места – подпрыгивая в ночи, замигали светлячки стоп-сигналов и, метнувшись влево, исчезли. Едко-ароматное облачко бензиновой гари растеклось над невидимой дорогой. В наступившей тишине явственно проступили осторожные, вкрадчивые звуки: шум ветра в траве, шелест листвы, далекие удары артиллерии. Я в две затяжки добил вонючую самокрутку и посмотрел на часы: светящиеся стрелки показывали ровно полвторого.

Дождь закончился, когда выезжали со станции, однако воздух все еще был густо пропитан влагой. Из-за горизонта, совсем у края, показалась яркая звезда – ракета, – будто выглянула из озорства. И тут же нырнула обратно, оставив после себя бледное пятно зарева.

Километра два – прикинул я расстояние до передовой. Включил фонарик и, обходя заполненные водой выбоины, двинулся в сторону леса. Как только дорога нырнула в березняк, наполненный шорохом падающих капель, путь перегородили две комковатые тени: бойцы в плащ-палатках, за их спинами, на обочине, виднелось что-то типа грубо сколоченного навеса с лавочкой и столиком. По глазам полоснул луч, заставив зажмуриться.

Предвосхищая вопрос, я было полез за документами, но, заметив, как один нервно дернул стволом ППШ, замер. «Бдительность!» – прозвучал в голове свирепый голос майора Кузуба. Пристрелят еще, стражи рубежей…

– Предъявите документы! – обратился тот, что постарше, с вислыми усами.

Вот теперь можно. Который помоложе, совсем салага еще, все так же грозно выставив ствол, внимательно следил за моей рукой. И под этим взглядом я плавно извлек из кармана гимнастерки удостоверение. Луч фонаря переместился на документ, и я с облегчением проморгался.

– Аптамат поправь, служивый, – посоветовал молодому.

Шмыгнув носом, парень сделал вид, что это к нему не относится. Усатый старшина скрупулезно рассматривал удостоверение. Впрочем, в движениях его уже появились нотки почтения. Ну да: лейтенант Зуев Алексей Семенович, Смерш.

– Убери, – буркнул усатый напарнику.

Автоматный ствол нырнул в темноту. Паренек снова шмыгнул носом.

– Где особый отдел, ребята? – поинтересовался я, принимая удостоверение от козырнувшего старшины.

– Так что сейчас до полянки и направо, вдоль опушки. Там спросите. Только фонарь выключите, запрещено в ночное время.

Сообщив это, усатый устало козырнул и пошагал к навесу. Чуть поколебавшись, молодой автоматчик двинулся следом. Я услышал, как он с плеском оступился в колею и неумело выругался. «Бдительность!» – мысленно рявкнул я в сутулую спину героя. Можно было бы и вслух, но существовала вероятность, что этот «бывалый» фронтовик непроизвольно начнет стрелять. Отойдя метров на пятьдесят, я снова включил фонарь: по такой темноте пусть сами ходят на ощупь.