Роберт Маккаммон - Рассказы [компиляция]

— Прикончи его.

Он оглянулся: позади, в дверном проеме, с ребенком на руках, стояла Элли. Ее лицо ничего не выражало, глаза были пустыми, будто у лунатички.

— Прикончи его, Кайл, — сказала она. — Пожалуйста, прикончи.

— Том? — позвал Кайл. Голос его звучал надломлено. — Выведи маму наружу, хорошо?

Мальчик не откликнулся, и, когда Кайл выглянул из ванной, то увидел, что сын сидит на кровати. Томми таращился на него тем же мертвым взглядом, что и жена. Рот Томми был приоткрыт, и оттуда свисала серебряная ниточка слюны.

— Том? Слушай сюда! — резко произнес он, и взгляд мальчика прояснился. — Иди с мамой наружу. Ты меня слышал?

— Да, сэр, — промолвил Томми и сделал, как ему велели.

Оставшись один, Кайл открыл чемодан, пошарил под носками и нижним бельем и нащупал спрятанный там пистолет 38-го калибра. Зарядив его патронами из коробки, он взвел курок и пошел обратно в санузел, где на дне ванны дожидалась спеленатая тварь.

Кайл попытался ухватиться за одно из полотенец и ослабить его, однако материя прилегала очень плотно и не желала поддаваться. Когда он потянул более решительно, кокон начал с чудовищной силой изгибаться вперед и назад. Кайл отпустил его и отступил. Существо перестало биться и вновь улеглось неподвижно. Кайлу доводилось видеть одну из таких тварей: ее покрывала твердая, как у плотвы, шкура. Он видел тварь с плоской головой на вытянутой шее. Вылитая кобра. Их облики менялись — буйство свихнувшейся эволюции. В эти времена, в этом мире даже ткань природы оказалась разорванной.

Он не мог тратить время попусту. Наведя пистолет на живот существа, Кайл надавил на спусковой крючок. В тесной комнатке грохот выстрелов походил на гром. Когда он прекратил стрелять, в полотенцах и простынях появилось шесть отверстий, но кровь не показывалась.

— Сожри вот это, — произнес Кайл.

Послышался громкий влажный треск. Черно-красная жидкость проступила сквозь полотенца и ручейком устремилась к сливному отверстию. На ум Кайлу пришла мысль о только что лопнувшей пиявке. Сжав зубы, он вышел из ванной комнаты и прикрыл за собой дверь, затем сунул пистолет обратно в чемодан и защелкнул крышку.

Жена, сын и малышка по имени Хоуп ждали его на улице, под палящими лучами желтого солнца.

Кайл осмотрел машины на гостиничной стоянке. У одной в замке зажигания обнаружились ключи, хотя лобовое стекло было разбито. Он залез внутрь и попробовал завести двигатель — дохлый аккумулятор не выдал ни единого вздоха. Они снова двинулись на юг пешком. Солнце клонилось к западу, и послеполуденные тени начали сгущаться.

Томми первым увидел их — песчаные дюны, вздымавшиеся между карликовых пальм. Он радостно закричал и рванул в сторону пляжа; туда, где волны Залива мыльной пеной накатывали на берег, а над самой водой носились чайки. Он снял кроссовки и носки и, отшвырнув их в сторону, бросился в море. Следом за ним подошли отец и мать — оба со стертыми ногами и промокшие от пота. Разувшись, Кайл и Элли вошли в воду. Женщина несла на руках младенца. Волны бежали мимо них и ударялись о песок. Кайл набрал полную грудь соленого воздуха и очистил разум. Затем обвел взглядом пляж, полумесяцем загибавшийся к востоку, и отели, что стояли на побережье Залива.

Вокруг больше никого не было.

Над морем с криками носились чайки. Две из них дрались за лежавшего к верху лапками краба. Там, где песок сделался бурым и твердым, поблескивали осколки раковин. Мотели, выстроившиеся вдоль всей пляжной полосы, — фиолетовые, аквамариновые, барвинковые и кремовые блочные постройки, стоявшие там с той поры, когда Кайл и Элли были подростками, — выглядели совершенно безжизненными, точно сооружения древней цивилизации. Ураган «Джолин» нанес чудовищный урон: от некоторых мотелей — «Соленые брызги», «Морской якорь», «Коралловый риф» — остались одни лишь остовы; их раскуроченные вывески безжизненно болтались, окна были выбиты, а все стены — смыты. Дальше по берегу, в ста ярдах от Кайла, лежал на боку круизный лайнер; корпус корабля распороло, словно рыбье брюхо. Там, где раньше, как помнилось Кайлу, нежились на полотенцах сотни загорающих, теперь не было ничего, кроме белой пустоты. Пост спасателей исчез. Не было ни запаха кокосового масла для загара, ни рева радиоприемников, ни волейбольных игр; в линии прибоя никто не бросал собаке фрисби. Чайки расхаживали вокруг — толстые и счастливые в отсутствие человечества.

Хоть Кайл и ожидал чего-то подобного, действительность грызла ему сердце. Он любил это место. Здесь он бывал в юности, здесь познакомился с Элли, здесь ухаживал за ней. Шестнадцать лет назад они провели в Пердидо-Бич медовый месяц и с тех пор возвращались сюда каждый год. Что это за лето без отдыха на пляже? Без песка в обуви, без солнца на плечах, без молодого смеха и запаха Залива? Чего стоила жизнь без всего этого?