Роберт Маккаммон - Рассказы [компиляция]

Потому что и те, и другие — всего лишь расхолодный материал.

Улыбнись, папа.

Мое завещание.

Оно написано на желтой бумаге — на обрывке, который я нашла в комнате наверху. Сегодня днем девушка с каштановыми волосами произнесла несколько слов: что-то о своем котенке, которого она спрятала в шкаф. Мистер Брэмсон слышал это. Как и миссис Кэррик. Затем девушка с каштановыми волосами забилась в угол и принялась кричать. Уже почти стемнело, а она все кричит. Мистер Брэмсон разыскал на кухне нож. Очень острый нож. Другие женщины говорят, что, скорее всего, смогут ее успокоить, а преподобный О'Нил сжимает распятие и молится, зажмурив глаза. Надеюсь, им удастся убедить девушку прекратить свои вопли до того, как угаснет свет. А если нет — то я рада, что нож такой острый.

Мне вздумалось кое-что записать. Я сложу этот листок и суну его в какую-нибудь дыру в стене, и, возможно, когда-нибудь его прочтут.

Они победили.

Явились ночью в города и поселки и, словно неспешный, коварный вирус, распространились от дома к дому, от здания к зданию, с кладбища в спальню, из подвала в зал для заседаний. Они победили, пока мир боролся с власть имущими, терроризмом и манящей песней бизнеса. Они победили, прежде чем их заметили. А сейчас, когда мы прозрели — когда узнали о них, — уже поздно, слишком поздно, что-либо предпринимать.

Древние орды захватили землю, и мы — те, кто уцелел, — обитаем нынче под гнетом клыков. От Москвы до Токио, от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса они установили свою власть. И я спрашиваю себя: как же они поступят с миром, захваченным за годы ночных боев и кровавых пиршеств в темноте?

У нас есть коротковолновый приемник. Вернее, он есть у доктора Келсинга. Он отвечает за батарейки. Жена доктора не особо разговорчивая. Мне кажется, до срыва ей осталось совсем чуть-чуть, ведь она постоянно плачет. Лично я больше не стану плакать. Теперь это совершенно бессмысленно. К тому же, я думаю, что они способны улавливать запах слез. В общем, мы слушаем радио и узнаем, что творится в других местах. Некоторые люди присоединились к ним — сделались их питомцами и рабами. Люди нужны им. Нужны, чтобы охранять их убежища при свете дня. Кое-кто из людей пойдет на что угодно, лишь бы ощутить вкус власти — пусть даже власть эта отражается от тех, у кого вообще нет никакого отражения. Мы прослушали занятную передачу из Швейцарии. Там у них имеется центр — наверху, в Альпах. Это была научная передача, и в ней рассказывалось о создании их докторами гибридов, которые объединяют в себе их и нас. В Риме один из них провозгласил себя новым Цезарем. Он возродил Римские игрища, и, должна сказать, мне было невыносимо слушать большую часть того, что там происходило. Одно из так называемых увеселений заключается в том, что они заставляют безруких людей сражаться с безногими. Победителей, полагаю, награждали укусом клыков, а проигравших просто-напросто убивали. Так вот к чему, значит, пришла человеческая раса? К отчаянному копошению в грязи, уподобившись крабам и кузнечикам?

Что ж, меня им живой не взять. Богом клянусь, не взять. Но у нас еще есть надежда. С каждым днем она все сильнее ветшает, словно старое боевое знамя, но без надежды острые ножи понадобятся нам всем.

Мы слышали всякие рассказы. Будто осталось несколько, разбросанных по безлюдным уголкам групп наших собратьев. Они продолжают бороться и прятаться, так же как и мы. Доктор Келсинг сказал мне, что слышал, будто не все твари пьют кровь постоянно. Он сказал, что кое-кто из них — немногие — жалеют людей. Некоторые из них, верит он, возможно, пытаются помочь делу людей. Я в этом крепко сомневаюсь. Каждого кровососа (его или ее), когда-либо виденного мною, интересовало лишь утоление своей жажды. У них есть собственные политики, хотя они не в силах договориться ни о чем, кроме времени кормления. Их королевства расцветают и рушатся, их города превращаются в крепости, они объявляют друг другу войну, и боже упаси те людские стада, что встают у них на пути.

Позвольте мне записать и объяснить вот это: сейчас не лучшее время для тех, у кого по венам струится теплая кровь. Для этих тварей такая кровь — словно манящая смесь героина, крэка, «спидболов» [22] Спидбол (англ. «Speedball») — смесь кокаина с героином или морфином, вводимая внутривенно либо ингаляцией паров. , «нюка» и «синего полумесяца». Для них наша кровь — самый чудовищный наркотик, какой только можно вообразить. В нас полно того, в чем они нуждаются, чтобы пережить день. Ну и повезло же нам.