Роберт Стайн - Колдовская метка

Женщина нагнулась и взяла на руки длинноволосого цыпленка. Приблизила его к лицу девочки.

— Верни мне Аарона! Забери назад злые чары, которые ты навела на нашего сыночка!

Дебора в ужасе отшатнулась от этого волосатого уродца.

— Я… я не имею такой силы, — прошептала она.

— Врешь! — закричала Эмили. Бросив цыпленка, она с визгом набросилась на девочку, вцепилась в ее волосы, царапала ей лицо, рыдая и брызгая слюной.

Дебора отшатнулась и закрыла лицо руками.

Олдермен Гаррисон схватил свою обезумевшую жену и с трудом оттащил ее прочь. Она с рыданиями уткнулась в его плечо, и он стал тихонько гладить ее плечи.

— Ступай домой, — резко приказал он Кэтрин. — Забирай свою дочь на последнюю ночь. Деревенский совет соберется завтра утром. Их приговор будет исполнен на закате дня.

— Я умоляю вас, — сказала Кэтрин. — Пощадите жизнь моей дочери. Ведь ей всего двенадцать лет. Проявите милосердие, сэр. Если вы оставите ее в живых, я уведу ее из деревни.

— Уходите, вы обе, — рявкнул Гаррисон, махнув им рукой на дверь. — Совет решит судьбу твоей дочери, женщина. Наказание будет суровым — и окончательным.

— Прошу вас..! — зарыдала Дебора.

Мать уже тянула ее к двери. Последнее, что увидела девочка, прежде чем вышла на яркий утренний свет, был длинноволосый цыпленок, глядевший на нее круглым черным глазом.

Дебора провела остаток дня в каком-то бреду. Она ходила взад-вперед по маленькому домику. Мать приготовила вечером ужин — зачерствевший за сутки хлеб и немного тушеной баранины. Дебора села на стул с соломенным сиденьем и уставилась на еду. Она не могла заставить себя съесть хотя бы кусочек, хотя понимала, что, возможно, это последний ужин в ее жизни.

Мать почти все время молчала. После ужина Дебора убрала со стола. Кэтрин села в углу лицом к очагу и положила на колени маленький молитвенник. Она так и просидела весь вечер, склонив голову, и ни разу не подняла глаз.

Дебора еще никогда не видела мать за молитвой.

Наконец, переодевшись в ночную рубашку из льна, Дебора присела рядом с матерью возле умирающего огня.

— Мама, они повесят меня? — спросила она. — Повесят?

Кэтрин оторвалась от молитвенника.

— Они почтенные люди. Они непременно опомнятся, — ответила она сухим, бесстрастным голосом.

Дебора прерывисто, со всхлипом вздохнула. Ей вдруг сделалось холодно в ночной рубашке, и она обхватила плечи руками, чтобы унять дрожь.

— Мама, ты ни разу не спросила меня, правда ли я навела злые чары на Аарона Гаррисона. Ты никогда не спрашивала меня, владею ли я колдовскими чарами.

В очаге стрельнули угли. Кэтрин долго и пристально посмотрела на дочь.

— Мне не нужно и спрашивать, — ответила наконец она. — Я знаю свою кровь. Я знаю, что ты никакая не ведьма.

Дебора обняла мать и спрятала лицо в ямке на ее шее. Ей так хотелось услышать от нее слова утешения, чтобы мама успокоила ее и сказала, что все будет хорошо. Что ей сохранят жизнь. Что деревенские поймут свою ошибку.

Однако Кэтрин сидела со скорбным лицом, глядя на жаркие угли, уже подернутые золой. Она сдерживает слезы, подумала девочка. Она старается не плакать.

Дебора легла на свое соломенное ложе, но заснуть не могла.

Неужели это ее последняя ночь на земле?

Она глядела в темноту. Перед ее мысленным взором проходили разные картины. Вот отец повернулся и махнул ей на прощание рукой, когда уезжал со своим товаром на торговое судно, отплывавшее в Китай… Вот Аарон и другие мальчишки прогоняют ее от школы, бросают камни, выкрикивают обидные прозвища… Светловолосый цыпленок сердито глядит на нее, обвиняя…

Наконец Дебора заснула, однако через некоторое время ее разбудили крики, раздававшиеся где-то в деревне. Первая мысль ее была: Вот они идут за мной!

Вскочив с постели, она выбежала в прихожую. Дверь была распахнута настежь. На пороге стояла Кэтрин. На ее лице и на ночной сорочке плясали красные отсветы пламени.

Вдалеке все громче звучали тревожные крики.

— Мама… — ахнула Дебора. — Что происходит?

Подбежав к двери, Дебора протиснулась в нее и встала рядом с матерью. Она увидела ярко-красное пламя, взмывавшее в ночное небо. Ревущее пламя. Со всех сторон на пожар с криками бежали люди, размахивая руками. Где-то отчаянно лаяла собака.

Рев пожара почти заглушал все крики и вопли.

По ту сторону лужайки над домами стояла стена пламени. Треск лопающейся древесины соперничал с грохотом огня. В небо валили густые клубы черного дыма.