Михаил Стрельцов - Узют-каны [litres]

Но самое противное в том, что ДРУГИЕ не позволяют своим жёнам и детям размазываться по колёсам самосвала, и это самая огромная НЕПРАВИЛЬНОСТЬ с его стороны. Страх вновь возможной неправильности действий, мыслей и ощущений состоял в том, что он опять что-то сделал не так. Возвращаясь в памяти к разговору с Костенко и дальнейшим событиям, пытаясь отследить детали, Борис вжал лицо в ладони, горбясь от понимания НЕПРАВИЛЬНОСТИ, вырвавшейся из-под зыбкого, но контроля, который называется – Я. Невозможно определить, зачем сбежал Шурик, почему умер Спортсмен и во что он превратился после смерти. Почему разбился вертолёт? А вот Молчун, хотя бродит наугад вокруг сказочек о телепатии и кознях дьявола, кажется, воспринимает неправильность как само собой разумеющееся.

Но самое главное – Борис и не желал всего понимать. Ему хотелось уйти, сбежать, как Шурику, не мешать. И то, что ему хотелось удрать из тайги и очутиться дома – тоже было НЕПРАВИЛЬНЫМ. Он просто трусит – ехидничало нечто внутри. Просто ситуация стала неуправляемой. Чувствовать это – становилось невыносимым.

Потому что он забыл.

Забыл о пожаре, о вертолёте, об учащённом сердцебиении при мысли о том, что ОНИ МОГУТ ВЕРНУТЬСЯ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕШЬ. Холодок пробегал по спине от понимания своего желания, чтобы так и случилось и одновременно – если ОНИ ВЕРНУТСЯ – это будет жутко НЕПРАВИЛЬНЫМ. Потому как ДРУГИЕ мёртвые не имеют привычки возвращаться.

Но если они вернутся, значит смерть – не что иное как переход из одного состояния существования в другое. Жизнь – ничто, смерть – нечто. Значит и он, в свою очередь, сможет вернуться. Потому что, несмотря ни на что, хотелось жить. А жить НАДО ВЕЧНО, ЖИТЬ НАДО ВЕЧ…

Когда толстяк у костра задремал, Отто открыл глаза. Вопреки присущей ему агрессивности, он предавался философическим размышлениям на тему – какими дебилами иногда могут быть люди. Этим чувакам надо сматываться сломя голову, а не шарахаться в поисках истин и ахать над ними. Вернее, ИМ НАДО БЫЛО СМОТАТЬСЯ РАНЬШЕ. Теперь поздно. И не потому что, в конце концов, он до них доберётся. Истребит, укокошит, несмотря ни на что. И на то, что тупорылый ЗАСРАНЕЦ начал колоться насчёт академика и его весёлых соплезоидов. Как иначе обозвать ПБО-41? Никто, даже сам Пантелеев, до конца не осознал последствий открытия века. Просто пара недоносков весьма неловко погрузили контейнер. Просто там оказался чёртов ТРОС, и одна из бесчисленных проволочек, составляющих его массу, невольно выпуталась из туго спеленатой скрижали, надломившись. Она проткнула контейнер подобно гвоздю, входящему в масло. И крохотной дырочки оказалось достаточно, чтобы углерод и спектр гамма лучей, словно в микроволновой печи, разогрели яичницу-болтанку, доведя её до кипения и взрыва.

Отто помнил, как выглядело скопище новообразований в пробирке на штативе, который Пантелеев обнёс несметным количеством вакуумных ящиков. Нечто светло-зелёное и вязкое. Отто помнил усталого академика, утирающего платком слезившиеся от бессонницы глаза и почёсывающего залысину на затылке. Ему некому было пожаловаться, кроме своей охраны.

– Знаете, ребятки. Выглядит недостаточно аппетитно. Но представьте себе километровые свалки, в мгновение ока исчезающие и освобождающие плодородную почву. Грязь – источник всех заболеваний. Миллиарды бактерий рождаются в пищевых отходах и выбросах производства. Эта штука всё может сожрать. И не выделяет при этом после себя никакой энергии, никаких вредных отложений. Секрет в том – её не должно быть СЛИШКОМ МНОГО. Возможно, звучит невероятно, но лишняя пара миллионов организмов с усечённым хромосомным набором делает вещество РАЗУМНЫМ. Феномен зарождения жизни. Известно, что жизнь на земле началась с одной-одинёшенькой клетки, потом она делилась, в сложном процессе эволюции образуя всё новые и совершенные формы жизни. Эти клетки не делятся, они нашли свой способ размножения. Смотрите! Сами решают! Отторгают рентген и всё! Стоит снизить массу, и противоречия сглажены…

Отто усмехнулся, представив, как вылетела струйка, вязкие сопли впиваются в лицо академика, пожирая всё новые и новые клетки, впиваясь и разъедая одежду, кожу, органы, добираясь до сердцевины. До крови! Эта штука всё может сожрать. Но фокус в том, что ОНА ХОЧЕТ ЖРАТЬ!

Он не знал, где и как, какая из пылинок, состоящая из тысяч невидимых глазу клеточек, присосалась к нему. Но достаточно было и одной капельки крови, чтобы она там растворилась. А крови было с избытком! Обыкновенная царапина там, в реке, когда ублюдок чуть было не утопил их обоих… На кончике иглы, и шприц внёс в вену, как СПИД или желтуху. Всё изменилось. ОН СТАЛ МЕНЯТЬСЯ!