Грэм Мастертон - Маниту

— Ну, что ж, — сказал я. — Может, вы расскажете мне этот ваш сон.

— Он всегда начинается одинаково. Мне снится, что я стою на каком-то острове. Зима, дует ледяной ветер. Я чувствую этот ветер, хотя окна моей спальни всегда заперты. Вокруг ночь, тучи скрывают луну. На определенном расстоянии, за деревьями, я вижу реку; хотя, возможно, это даже море. Она блестит в свете луны. Я оглядываюсь и вижу поблизости ряд темных домов. Они мне кажутся деревней, родом примитивного поселения. По существу, я знаю, что это деревня. Но мне кажется, что поблизости никого нет. Затем я иду по траве в сторону реки. Я знаю дорогу. Чувствую, что всю жизнь живу на этом удивительном острове. Чувствую, что я перепугана, но одновременно знаю, что во мне есть определенная скрытая мощь и что, вероятнее всего, я смогу победить страх. Я боюсь неизведанного — того, чего не понимаю. Я дохожу до реки и останавливаюсь на песке. Все еще очень холодно. Я смотрю на воду и вижу темный парусник, пришвартованный у берега. В моем сне нет ничего такого, что внушало бы мне, что это не совсем обычный парусник, но он наполняет меня ужасом. Он мне кажется чуждым, неизвестным, как если бы он был летающей тарелкой с другой планеты. Я стою на пляже долгое время, пока, наконец, не вижу маленькую лодку, которая отделяется от корабля и плывет к берегу. Я не могу разглядеть, кто на веслах. Бросаюсь бежать назад, в деревню, вхожу в один из домов. Он мне кажется знакомым. Я знаю, что здесь уже была. Собственно, я уже почти верю, что это мой дом. У меня отчаянное чувство, будто мне необходимо что-то сделать. Вокруг удивительно пахнет — травы, благовония или что-то такое. Я не очень хорошо знаю что, но я должна что-то сделать.

Это как-то связано с ужасающими людьми в лодке, с этим темным парусником. Страх нарастает во мне, пока я с трудом не начинаю мыслить. Что-то должно прийти с этого корабля, и приход этот будет иметь страшные последствия. В паруснике есть что-то чужое, что-то магическое и могучее. Меня охватывает отчаяние. Тогда я просыпаюсь.

Рассказывая, она чуть не рвала пальцами носовой платочек. Ее голос был тих и спокоен, но полон почти болезненной уверенности, и это наполняло меня беспокойством. Я смотрел, как она говорит, и мне казалось, она верит: то, что ей приснилось, случилось на самом деле.

Я снял шапочку «Грин Бей Пакере», которая при этих обстоятельствах показалась мне нелепой.

— Это необычный сон, мисс Тэнди. Разве он всегда такой же, до мельчайших деталей?

— Полностью. Всегда одно и то же. Всегда я чувствую страх перед тем, что надвигается с корабля.

— Гммм, вы говорите, что это парусник. Какая-то яхта или что-то иное?

Она покачала головой.

— Это не яхта. Скорее галеон. Знаете, три мачты и множество такелажа.

Я дернул себя за кончик носа и начал интенсивно думать.

— Есть ли что-нибудь, что могло бы позволить опознать этот корабль? Есть ли у него название?

— Он слишком далеко. И вокруг слишком темно.

— Есть ли у него какой-нибудь флаг?

— Есть, на мачте. Но я не могу его описать.

Я встал и подошел к библиотечке с карманными изданиями книг по оккультным наукам. Я взял «Десять тысяч объясненных снов» и несколько других. Я положил их на стол и проверил один или два случая на страницах «Остров» и «Корабль». Это не очень мне помогло. Оккультные учебники никогда ничего не объясняют, а иногда даже, наоборот, вносят путаницу. Но все же они не мешают мне делать мрачные и таинственные выводы из ночного бреда моих клиентов.

— Корабли обычно связывают с каким-то путешествием или с получением известия. В вашем случае корабль темен и ужасает, отсюда можно сделать вывод, что известие не будет хорошим. Остров же символизирует изоляцию и страх, что по сути дела характеризует вас саму. Какими бы ни были эти известия, они являются непосредственной угрозой для вас как для личности.

Карен Тэнди кивнула. Не знаю почему, но, преподнося ей эту чушь, я чувствовал упреки совести. В ней была какая-то естественная напряженность и беззащитность. Темные, подстриженные под «пажа» волосы и бледное лицо эльфа — она сидела такая серьезная и такая растерянная, что я начал думать: а не были ли ее сны действительно реальными?

— Мисс Тэнди, — сказал я. — Могу ли я называть вас Карен?

— Конечно.

— Меня зовут Гарри. Бабка называет меня Генри, но никто другой так ко мне не обращается.

— Красивое имя.

— Спасибо. Послушай, Карен. Буду с тобой искренним. Сам не знаю, почему. Есть в твоем случае что-то, что отличает его от дел, какими я обычно занимаюсь. Знаешь, пожилые дамы, пытающиеся войти в контакт со своей пекинской собачкой, находящейся в счастливом собачьем раю, или какая-нибудь чушь такого же рода. В твоем же сне есть что-то… что-то подлинное…