— Какую-то небылицу о двух братьях, живших там в начале прошлого века. Будто бы один посадил другого в подвал и держал взаперти много лет, пока тот наконец не умер от истощения. После смерти злодея тем нашли прикованный к стене скелет. Никто не знает, есть ли тут хоть капля правды.
— Это правда. Я проверял по вырезкам из старых газет, но в этом не было даже особой нужды. Такие вещи я чувствую сразу, как только вхожу в дом.
— Хорошо, если бы люди перестали распускать эти сплетни! Они сильно осложняют жизнь агентам по недвижимости.
— Боюсь, мистер Левингтон, непозволительно отмахиваться от столь опасных вещей и забывать о них, — в голосе Рэнкина зазвучали гневные ноты. — Если бы вы сочли за благо убедиться, то узнали бы, что начиная с 1938 года с каждым обитателем Дауэр Мэншен случались несчастья. По меньшей мере шестеро из них попали в сумасшедший дом, и было четыре необъяснимых скоропостижных смерти. Коронеры сочли причиной сердечные приступы, да у них и не было другого выбора. Не сомневаюсь, что несчастные жертвы действительно умерли от разрыва сердца.
— Какие там еще жертвы?
— Именно жертвы — жертвы очень сильного и очень злобного демона, доныне обитающего в Дауэр Мэншен. Я надеялся, что смогу изгнать его, но потерпел поражение. Страшное поражение!
— Видно, я даром теряю время, — Левингтон отступил на шаг и добавил: — Да и вы тоже. Я порекомендую мистеру Дэйну немедленно выставить дом на продажу. Благодарю за услугу.
Саймон Рэнкин проводил взглядом удаляющегося агента, вошел в дом и тихо прикрыл дверь. Безумие и смерть снова посетят Дауэр Мэншен, и вся ответственность за это падет на него. Он проиграл! Проиграл, потому что утратил веру.
Через некоторое время он принялся собирать чемодан. Он уезжает — решение не было внезапным, оно давно зрело в подсознании. Он бежал не от духовного врага, а от самого себя. Он — изгнанник в пустыне.
Уже был май, когда Саймон Рэнкин держал путь в уэльскую деревню Кумгилья. чемоданы он уложил через час после ухода Левингтона, но лишь шесть месяцев спустя Рэнкин вышел с ними за дверь.
Уехать оказалось не так просто, как думалось вначале. Он решил отправиться на запад, но с наступлением зимы потребовалось бы постоянное жилье — и недорогое. Здравый рассудок взял верх над душевным порывом, и Рэнкин понял, что первым делом надо обдумать, куда ехать.
Но и это нехитрое занятие было прервано. Около полудня явились два посетителя: судебный исполнитель и шустрый малый из отдела здравоохранения и социальной защиты с очередной бумагой, под которой требовалась подпись Саймона, — что-то насчет детей. Священник ошеломленно подчинился. Он больше не боролся: расписался в нужном месте и поспешно распрощался с посетителями.
Тесная гостиная погружалась в сумерки, когда Рэнкин вновь ощутил потребность в молитве — стремление, которым нельзя было пренебречь. В молитвенном порыве он просил прощения за свою неудачу, просил, чтобы кто-нибудь более сильный, чем он, изгнал злого духа из Дауэр Мэншен. Когда он закончил, было уже поздно думать о путешествии.
Наутро он проснулся в тревоге, переходящей в чувство вины. Торопливо одеваясь, он был более, чем когда-либо, настроен на отъезд. Ему попалось рекламное объявление о пансионате в деревне Кумгилья в Уэльсе, вблизи обширных сланцевых пещер, которые в течение семидесяти с лишним лет снабжали сельские дома шифером для кровли. Он набрал номер телефона; ответа не последовало. Впрочем, время было еще раннее, больше шансов дозвониться где-нибудь через час. Нацарапав номер в записной книжке, Рэнкин предался ожиданию — вяло перелистывал книги и ставил их обратно, мерил комнату шагами.
Ему захотелось увидеться до отъезда с Эдриеном и Фелисити. Он набрал номер Джеральда и уже было решил, что и здесь не повезло, когда в трубке отозвалась Джули — так холодно и официально, будто предчувствовала его звонок. О, это было бы чудесно! Сегодня утром у нее как раз назначено посещение парикмахера и она не знает, куда пристроить детей. Они будут просто в восторге от прогулки в парке отдыха ясным осенним утром.
Уже через час Саймону пришлось пожалеть о том, что он не уехал. Последний раз он видел детей три месяца назад и тогда заметил, как они переменились; теперь это бросалось в глаза еще сильней. Понурые, словно общество отца не доставляло им никакого удовольствия.
— А у моего папы новая машина, — нарушил затянувшееся молчание Эдриен, когда они бесцельно брели, подбирая сбитые накануне ночной бурей конские каштаны.
Читать дальше