Амрита Кели - Кайвалья

Водитель что-то прокричал в спину мальчику, который уже бежал дальше в парк, где за полосой робких, стыдливо жмущихся друг к другу деревьев лежало небольшое желтое поле. А за ним укрывался в низине неширокий и вонючий канал, одетый в бетонные берега, с мутной, коричневой водой, заляпанной пятнами мазута.

Пот выступил на лице Ясона, снова сильно хотелось пить. Воздух, казалось, душил, а не утолял потребность в кислороде. Наконец, он остановился. Серые многоэтажные дома-близнецы остались далеко позади и мерцали теперь в горячей дымке где-то далеко за деревьями.

Эта часть парка была заброшена и раньше всегда обеспечивала надежное одиночество тому, кто решился забрести сюда. Он стоял и смотрел в небо, где чернота наливалась, вспухала и надвигалась все ближе и ближе. В глубине ее короткими шоковыми разрядами поблескивали молнии. Ясон поднял руки вверх и закричал, глядя на тучу:

– Я больше не хочу этого видеть! Слышите? Не хочу! Заберите, оставьте это чертово будущее себе! Отвалите от меня!

Сейчас он был очень зол. Тело окончательно размялось во время бега, и его раздирала энергия. Ясон бросился в вылинявше-желтую сухую траву, которая поднималась высоко над головой, и стал остервенело ломать ее ногами и руками. Туча теперь была над головой мальчика и проглотила почти все небо за собой, размазавшись темно-синим, растеряв черноту, но не силу.

Воздух внезапно наполнился прохладой, хотя разгоряченный Ясон не сразу почувствовал это. В гневе он ничего не видел вокруг себя, ломая траву и крича, что больше не хочет ничего знать. Он прыгал, махая руками, пока не наступил правой ногой на что-то пружинящее. Тогда только он остановился и посмотрел вниз – на земле лежал небольшой голубой мячик, усеянный резиновыми шипами. Внутри прозрачно-голубой резины что-то слабо мерцало. Ясон взял его в руку, задумчиво ощупывая тупые иглы и слегка сжимая ладонью. Неожиданно сильная капля ударила его по голове, потом вторая и третья, пока с неба не посыпалось мощным градом, переходящим в бесконечные струи, тотчас вымочившие волосы и одежду насквозь. Он не двигался, просто стоял и смотрел на игольчатый шарик в руке, внутри которого ярко светилось что-то красно-синее.

– И долго ты будешь так стоять? – раздался где-то справа тоненький голосок. От неожиданности Ясон чуть не подпрыгнул. Он обернулся – в нескольких шагах стояла девчонка, наверное, ровесница и пристально смотрела на него. Ее глаза были настолько светлые, что, казалось, их вымыл дождь, оставив лишь черные ободки вокруг радужки, а русые волосы плотно прилипли к голове. Верно, она была очень хорошенькая, но сейчас походила на мокрого, замерзающего цыпленка.

– А ты? – ответил он вопросом, не зная, что еще сказать.

– Я вообще-то выбежала покурить, – пожаловалась она, постукивая зубами и дрожа мелкой дрожью, отчего ее голос стал забавно подпрыгивать, – часто прячусь здесь, в траве, но сегодня чертов дождь промочил все мои сигареты и одежду тоже. Думаю, дома меня убьют, если увидят в таком виде. Так что, похоже, придется шляться по улице до завтра.

Ясон вздрогнул. Он не знал, будет ли его искать отец или злиться, что он покинул дом вот так: тихо и без спросу.

– А тебя не будут искать? – поинтересовался он.

В ответ она вдруг звонко рассмеялась. И Ясону показалось, что он впервые слышит такой хороший, чистый звук. Как будто он уже тысячу лет не общался ни с кем и вдруг нашел родственную душу.

– Я называю себя Волчица, а значит, могу бегать где захочу, – перестав смеяться, ответила она, пристально глядя на него.

Они стояли друг напротив друга, дрожа и стуча зубами. Теперь, когда дождь устало отдавал земле последние капли, им хотелось поскорее стянуть одежду, прилипшую к телу, и замотаться в теплые махровые полотенца.

Сейчас, чувствуя изнеможение и что-то еще неприятное в сердце, чему он пока не находил объяснение, Ясон не нашел ничего лучше, чем пригласить ее к себе домой. А она, мокрая и замерзшая, согласилась, что этот план очень хорош.

Ясон зря переживал. Опустошив в одиночестве бутылку виски, отец впал в пьяное забытье и не слышал, как входная дверь тихо скрипнула, впуская сына и его странную гостью.

Они быстро прошли по затемненному коридору и юркнули в небольшую комнату Ясона.

– Ты здесь посиди, я быстро, – бросил ей Ясон и со вздохом пошел в мамину комнату. Там, в огромном резном шкафу, растянувшемся в длину на всю стену и достававшем до самого потолка, который раньше всегда рождал ощущение чего-то сказочного и необычного, он рассчитывал найти свежие полотенца и какую-нибудь свою старую одежду. Когда вещи становились ему малы, мама хранила их какое-то время у себя, а затем они бесследно исчезали.