Вик Джеймс - Санктуарий [litres]

Роуэн снова включает запись, в замедленном режиме. Кадр за кадром. А потом еще раз. И еще.

– Что я делаю? – спрашивает она, двигая руками так, как это делает Харпер на видео.

Жесты отрывистые, напряженные, гневные. В них нет текучести. Никакой видимой целенаправленности. Мы с Честером растерянно переглядываемся.

– Я кому-то говорю, что я о нем думаю, – говорит Роуэн наконец. – Я пытаюсь справиться с желанием придушить его голыми руками. Я, наверное, его матерю. Но я не колдую. Единственное, что пропускают через себя эти руки – это гнев. Полагаю, дело обстоит так – подтверждать даже не нужно. Девушку обвинили в том, что она магией заставила парня упасть. И мне вполне понятно, почему. Ее жесты идеально совпадают с происходящим.

Роуэн возвращается назад и показывает нам решающие секунды. Руки Харпер соединяются и надавливают вниз. Несколько мгновений – и раздается первый крик: кто-то заметил, что Дэн упал.

– Это – сильный жест, – выдает свое заключение Роуэн. – Подозрительный для того, кто не обучался магии. Но поверьте: когда в нашем деле используют руки, это выглядит не так. В некоторых школах движения плавные и текучие, словно у дирижера. В магии Западной Европы, которая превалирует среди белых ведьм Новой Англии, они обычно сдержанные и четкие. Но нет такой школы, в которой жестовая магия выглядела бы вот так необузданно.

Я протяжно выдыхаю. Значит, это не Харпер.

Это согласуется с тем, что директор школы говорила насчет отсутствия у нее дара. И ее мама тоже мне об этом сказала.

Вот только тогда именно ее мама остается единственным человеком в Санктуарии, имеющим дар. Я вспоминаю картину мастерской Фенн: сорванная с петель дверь и лопнувшие окна. Лопнувшие окна я видела недавно еще в одном месте – как раз в разрушенной вилле у меня за спиной.

Могла ли Сара Фенн быть виновной?

Она явно не была вполне откровенной насчет того, что произошло у нее в лавке. Может, она не рассказала мне еще чего-то?

Я вспоминаю недорисованную пентаграмму – линии, проведенные краской по фасаду их деревянного домика на извилистых улицах Кобба. Я связала это с обвинением против Харпер, но это с тем же успехом могло быть направлено против ее мамы.

Но с чего бы ей могло захотеться навредить парню дочери – сыну своей старинной подруги?

А что, если ответ содержится в другом кусочке этой мозаики? В том втором видео, запечатленном на телефоне кого-то из школьников. Записи секса, которую проецировали на стене во время вечеринки.

Что если Сара обозлилась на Дэна за то, что он позволил ее обнародовать, унизив ее дочь?

Это могло заставить ее на него разозлиться, хоть и не кажется достаточно веским мотивом, чтобы преднамеренно убить парнишку, которого она знает всю его жизнь.

Материнский гнев. Трагический несчастный случай. Убитый парень. Все складывается.

Честер молчит, ожидая моих распоряжений. Я прошу его отвезти Роуэн в снятую квартиру, отдыхать после случившегося.

Они едут за город, а я в центр – в исторический район, где живут Фенны. Перед их домом припарковалась чертова новостная команда телевизионщиков. Стоит мне затормозить, как ко мне спешит репортер. Анна Дао. Занимается судебными новостями, мы все знаем ее в лицо.

– Это обычный рабочий визит, Анна, – говорю я ей прежде, чем она успевает задать вопрос. – Извини, сегодня для тебя ничего нет.

Дао дуется и приказывает своему оператору все равно заснять, как я стучу в дверь. Не получив ответа, я догадываюсь, что Фенн знает о журналистах на пороге, так что я добавляю, что это полиция, и вскоре цепочка гремит, а дверь приоткрывается. Я успеваю задуматься, не магия ли это, но потом понимаю, что Фенн прячется за дверью, чтобы не попасть в объектив.

– Хороший метод, – говорю я ей – и получаю усталую улыбку.

– Чем могу быть полезна? – спрашивает она, заводя меня на кухню.

Несмотря на улыбку, я ощущаю в ее голосе настороженность.

На этот раз я подмечаю все. Дом похож на музей колдовства: на всех поверхностях видны странные предметы. Вон та штука на камине – это просто ветка или высушенный палец? Это зеркало для макияжа или для ворожбы?

После недавнего происшествия на вилле я немного дерганная. Все здесь приобретает зловещий вид.

– Вы поняли свою ошибку? – спрашиваю я.

– Какую ошибку?

– Ту, что сделали в ворожбе. Ту, что разрушила вашу мастерскую.

Она морщится.

– Магия очень сложна, агент, а такие вещи – в особенности. Я могла допустить чуть ли не сто ошибок.