Вик Джеймс - Санктуарий [litres]

– Но вы смогли спасти свою лавку?

– Да, спасибо. Хотя мне снова пришлось вызывать Пьера. Вы здесь поэтому?

– В основном убедиться, что у вас не возникло новых проблем после того экстренного выпуска. Я намерена сегодня посетить Берил Варли и напомнить про правила журналистики и указать на то, что они обязаны соблюдать осмотрительность в отношении вашей дочери, поскольку она несовершеннолетняя.

– Варли напечатала лживые вещи о моей дочери и заявила, что ее ждет смертная казнь, если они окажутся правдой, так что мне хотелось бы, чтобы она не отделалась одним только напоминанием о правилах журналистики. Но не стану учить вас тому, как вам надо исполнять свои обязанности.

– Я вас поняла. Мисс Фенн, вы не знаете какой-либо причины, по которой кто-то мог пожелать зла Дэниелу Уитмену из-за вашей дочери?

Вопрос оказывается неожиданным, как я и хотела. Фенн хорошо контролирует свою реакцию – но не настолько хорошо, чтобы я ее не заметила.

Она врет.

– Нет, не знаю, агент. Извините. И честно говоря, я так и не увидела ни одной убедительной причины, по которой имя моей дочери вообще связывают со смертью Дэниела Уитмена.

Я не настаиваю – вынужденно. Но тут же:

– Мисс Фенн, вы – единственная ведьма или магическая личность в Санктуарии?

– Да, – она делает паузу. – Насколько я знаю.

Между ее двумя ответами что-то меняется. Что именно?

Первый звучал искренне. Тогда зачем добавлять второй? Фенн почуяла, что в городе Роуэн? Она почувствовала ее работу на вилле?

Если именно она ответственна за то колдовство на вечеринке и знает, что есть следователь, который подтвердит использование магии, не готовится ли она переложить вину на какую-то таинственную ведьму?

– А может здесь быть кто-то, о ком вы не знаете?

– Я бы считала это маловероятным, но с учетом всего происшедшего, такое не исключено. А почему вы спрашиваете относительно магии? У вас есть доказательство, что ее использовали в доме, где была вечеринка? Я имею в виду – доказательство помимо того, что якобы видел Джейк Болт?

Она смотрит пристально – и мне приходит в голову, что ведьм не зря называют хитроумными. Меня так и подмывает сказать «да». Ее реакция скажет мне многое.

Но те брошенные Реми слова о возможном побеге меня останавливают. Если Сара Фенн стоит за случившимся и узнает, что у меня есть доказательство применения колдовства, она будет знать и то, что рано или поздно мы сможем связать его с нею. Она может покинуть город.

Сейчас я уклоняюсь от ответа, давая совет о том, как следует вести себя с репортерами, и еще раз повторяю, чтобы она немедленно связывалась со мной, если она сама или Харпер почувствуют любую угрозу. И, конечно, когда я наконец прощаюсь, фургон телевизионщиков уже уехал.

Фенн явно испытывает облегчение. Она закрывает за мной дверь, и в этот момент я слышу, что она берет какие-то ключи с тарелки в коридоре.

Вероятность побега.

Не пускайся в бега, Сара Фенн. Иначе мне придется считать тебя виновной.

Она подошло близко. Слишком близко, что пугает.

Коп спокойно так сказала: «Вы не знаете какой-либо причины, по которой кто-то мог пожелать зла Дэниелу Уитмену из-за вашей дочери?»

«Вы единственная ведьма в Санктуарии?»

Что она узнала? Что она услышала – или о чем догадалась? Еще кто-то знает о том, что то, что сделал Дэн с Харпер, было изнасилованием?

Она сформулировала свой вопрос так, чтобы меня подловить? Потому что на самом деле его смысл таков: «Дэн сделал с Харпер что-то такое, что заслуживало мести?». Мгновение мне хотелось сказать ей правду. Сказать: «Да, сделал. Он изнасиловал мою дочь». Но пока Харпер остается главным подозреваемым, я не скажу им ничего такого, что позволило бы им привязать к ней мотив.

И почему следователь спрашивала про магию? Она привлекла эксперта по магии, который обнаружил присутствие магии на вилле – как это сделала я?

Пора с этим заканчивать.

Мне надо поговорить с Эбигейл. Я была заперта здесь – ждала, когда уедут репортеры, но теперь путь свободен. Пора заставить ее сдержать слово и публично заявить о невиновности Харпер.

Вот только телефон Эбигейл звонит и звонит, а ответа нет. Я набираю ее домашний номер, но она все равно не берет трубку. Я задыхаюсь от досады.

Ну что ж: мне есть с кем еще поговорить. Есть еще один обвинитель, которому нужно помочь понять его ошибку.