Иринарх Кромсатов - Лярва

Впрочем, Колыванов не сомневался, что это ещё не конец и выход есть. Главное — не терять головы и найти его. Главное — хладнокровие и власть разума, вопреки кричащим чувствам и эмоциям. Главное — установить связь с внешним миром, и желательно до того, как адские боли в очередной раз отключат его сознание.

Он вспомнил, что в его кожаной сумке лежал телефон, дававший надежду дозвониться до полиции, медицинской помощи, друзей и родственников. Оглядевшись по сторонам, он заприметил свою сумку в дальнем углу комнаты: она лежала на полу и самым своим краем едва выглядывала из-за кресла, по всей вероятности, отброшенная туда во время драки либо просто упавшая с кресла в ходе суматохи. Как назло, именно в тот момент, когда Колыванов, преодолевая головокружение, с огромным трудом сконцентрировал на этой сумке взгляд своего единственного уцелевшего глаза, свет горевшей люстры вдруг начал подрагивать и заметно ослабевать. Посмотрев вверх, он убедился, что из пяти рожков его люстры три совершенно разбиты взмахами чьих-то кулаков — Гинуса или его собственных, — четвёртый горел исправно, а пятый, тоже повреждённый, по всей видимости, догорал и обещал последовать за тремя своими собратьями. Вот он вспыхнул в последний раз и погас окончательно. Света последней лампочки — да ещё при единственном здоровом глазе, да при головокружении после сильнейших ударов по лицу и голове, да при общем полуобморочном состоянии и при терпении болевых импульсов — едва хватало для того, чтобы видеть. Колыванов понял, что надо торопиться, пока он в сознании и хоть что-то различает вокруг.

Осмотревшись, он сквозь дрожавшие, двоившиеся и троившиеся контуры вещей смог разглядеть недалеко от себя пылесос, стоявший ранее всегда рядом с диваном, но сегодня ввиду общего бедлама в квартире и после какого-то толчка выкатившийся прямо в центр комнаты. Кое-как дотянувшись до него и морщась от болей, он отсоединил штангу пылесоса и, держа её за самый край, замахиваясь соединённым со штангою ребристым шлангом, начал пытаться дотянуться этим шлангом до своей сумки и подтянуть её к себе. Из каждых пяти попыток только одна увенчивалась тем, что шланг не пролетал мимо, а чуть касался сумки и сдвигал её с места на считанные миллиметры. Эта кропотливая, утомительная работа продолжалась более часа, прежде чем сумка оказалась наконец на таком расстоянии от Колыванова, что он понял, что теперь сможет дотянуться до неё с помощью самой штанги, а не шланга, то есть уже при следующем усилии. Однако в самый этот момент, весь взмокший и потерявший последние остатки сил, будучи совершенно измождён и измучен, он повторно лишился сознания.

Прошёл ещё час, прежде чем он пришёл в себя снова. Некоторое время лежал, не в силах приподнять голову и совершенно не помня, чем занимался ранее. Наконец вспомнил, встрепенулся и вновь ухватился за стальную штангу. Поскольку ко всем перечисленным болезненным ощущениям теперь добавилось ещё и мучительное, неостановимое дрожание рук, он довольно долго промахивался штангою мимо сумки, прежде чем, наконец, не подцепил её и не подтащил к себе. Здесь, однако, его ожидало жестокое разочарование. Вытряхнув содержимое сумки на пол и обнаружив свой телефон, он убедился в его нерабочем состоянии вследствие исчерпания заряда батареи. Зарядное устройство было не в этой комнате, и совершенно бесполезный телефон привёл Колыванова к горькому выводу о бесплодности всех потраченных усилий.

Он откинулся навзничь и, стараясь поменьше думать о боли, попытался найти другой выход. Паническая мысль о возможной близости смерти змеёй проскользнула в его сознании, но тотчас была им с негодованием изгнана и отброшена, как нечто невообразимое и совершенно невозможное, настолько же несуразное, как если бы на вопрос: «Сколько будет дважды два?» — кто-нибудь ответил бы: «Пять». Нет, Колыванов ощущал в себе желание жить и право жить, желание победы и право на победу. Посему выход из создавшегося положения обязательно существовал — надлежало лишь отыскать его!

Пядь за пядью, участок за участком оглядывал он свою сумрачную, скудно освещённую комнату в поисках этого выхода — и наконец нашёл то, что дало ему идею спасения. Взгляд его остановился на той самой батарее отопления, по которой не так давно стучали соседи, о чём он не знал, поскольку в ту минуту находился без сознания, но догадался сейчас сам, что именно стуком по этой батарее можно привлечь к себе внимание и помощь. Он вздохнул с облегчением, вполне уверенный в том, что спасительное решение найдено, улыбнулся и… потерял сознание.