Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки [litres]

Мистер Харджисон отлично знал, когда достают письма из почтовых ящиков. Никто не должен был туда соваться до полудня 26 декабря, поэтому таймер был установлен ровно на 10 часов утра. По словам шерифа Марчетта, бомба была изготовлена настоящим профессионалом: часовой механизм можно было установить так, чтобы он сработал через двенадцать, двадцать четыре и даже сорок восемь часов. Он попросил Леди не разглашать известие о находке, потому что не хотел, чтобы мистер Моултри или мистер Харджисон узнал об этом раньше, чем с внутренностей ящичка будут сняты отпечатки пальцев. По возвращении домой из Брутона мы с мамой рассказали обо всем отцу, и тот, конечно, держал язык за зубами, когда вместе с шерифом Марчеттом находился в доме Моултри и там появился мистер Харджисон. Признание мистера Моултри завершило дело, поскольку полиция обнаружила на бомбе отпечатки пальцев мистера Харджисона. Их обоих препроводили в бирмингемский офис Федерального бюро расследований, и, понятное дело, их имена надолго исчезли из списка жителей нашего города.

Торжества по случаю открытия Музея гражданских прав удались на славу. Кошмарные сны с участием четырех девочек-негритянок больше не посещали меня. Теперь, если бы вдруг мне захотелось увидеть их снова, я знал, куда идти.

В последовавшие за Рождеством дни главной темой разговоров были две бомбы – та, что упала на город с реактивного самолета, и та, которую нашли в почтовом ящике рядом с Музеем гражданских прав в Брутоне. Бен, Джонни и я устроили дискуссию о том, действительно ли мистер Лайтфут боялся перерезать проводки бомбы или нет. Бен считал, что на месте мистера Лайтфута любой бы испугался, а мы с Джонни придерживались точки зрения, что в области механики, пусть даже дело касалось бомбы, монтер-негр являлся таким же асом, как Немо Керлисс в бейсболе, и, глядя на проводки, он точно знал, что делает в каждое мгновение. Кстати, в Бирмингеме Бен повидал кое-что любопытное. Вместе с родителями он гостил у своего дяди Майлса, служащего одного из городских банков, и дядя устроил Бену экскурсию в подвал, где хранятся деньги. Теперь единственное, о чем мог говорить Бен, – какой приятный аромат у денег и как красив их зеленый цвет. Он рассказал, что дядя Майлс даже дал ему подержать пачку из пятидесяти стодолларовых купюр, от которых Бен до сих пор испытывает приятное покалывание в пальцах. Бен объявил, что хоть и не решил еще, чем будет заниматься в жизни, но одно знает наверняка: его занятие будет связано с деньгами, большими-большими деньгами. Слушая Бена, мы почувствовали, как нам не хватает Дэви Рэя: уж он-то нашел бы, что ему ответить.

Джонни получил два рождественских подарка, о которых давно мечтал. Первым был полицейский комплект с номерным значком, справочником полицейского, комплектом для снятия отпечатков пальцев, наручниками и порошком, который пристает к обуви грабителей и обнаруживается только под ультрафиолетовым светом. Вторым подарком стал специальный деревянный ящичек для коллекций с множеством отсеков, в котором удобно хранить и демонстрировать наконечники для стрел. Джонни уже заполнил все отсеки, оставив только один-единственный для идеально гладкого наконечника вождя Пять Раскатов Грома, если, конечно, тот соблаговолит когда-нибудь вернуть его Джонни.

Оставался невыясненным лишь один вопрос, касающийся бомбы и мистера Лайтфута. Мама задала его на третий день после Рождества, когда на крыши домов Зефира лил холодный дождь.

– Том, – сказала она.

Мы сидели в гостиной и грелись перед пылающим камином. Я читал «Золотые яблоки Солнца» – эту книгу с недавних пор невозможно было вырвать у меня из рук даже силой.

– Скажи мне, каким образом мистер Лайтфут оказался в доме Моултри? Не думаю, что он добровольно вызвался разминировать бомбу.

Отец ничего не ответил.

Точно так же как родители каким-то шестым чувством догадываются о настроении своих детей, так и дети чувствуют настроение своих родителей. Я отложил книгу. Отец как ни в чем не бывало продолжал читать газету.

– Том, так ты не знаешь, кто велел мистеру Лайтфуту это сделать?

Отец откашлялся и прочистил горло.

– Можно сказать, что знаю, – тихо отозвался он.

– И кто же это был?

– Можно сказать… что я приложил к этому руку.

– Ты приложил руку? Каким же образом?

Отец оставил газету, очевидно поняв, что придется выложить все до конца.

– Я… съездил к Леди и попросил ее помочь.