Тим Каррэн - Бойся меня

Только Деймон так и не родился.

Во втором триместре выяснилось, что остался только Денни и какая-то рудиментарная ткань.

Её полностью «высосал» второй плод. Доктор сказал, что на таких ранних сроках подобное хоть и редко, но случается.

— Она рассказала об этом, когда мне было пять или шесть лет. Мой старик погиб в автомобильной аварии, так что, полагаю, настало время для признаний, — продолжал Денни. -

Часть меня уже знала то, что рассказывала мать, потому что каким-то образом я всегда понимал, что не одинок. Просто чувствовал это, наверно. И с годами ощущение кого-то ещё внутри меня лишь усиливалось. Нет, Деймон никогда не выходил наружу и не принимал обличье. Он постоянно прятался внутри меня.

Палмквист объяснил, что никогда не разговаривал с Деймоном и не вступал в контакт, потому что Деймон доминировал лишь тогда, когда Денни спал. Тогда и только тогда Деймон мог выйти наружу.

Выйти и поиграть.

Палмквист мог проснуться утром, а его игрушки были разбросаны, вещи перемещены, сломаны или вообще потеряны.

Это был Деймон. Он выходил по ночам и играл, как любой другой ребёнок его возраста.

Только вот он не был таким, как другие дети, и Палмквист понимал это уже в детские годы.

Кем бы ни был Деймон, он принимал облик мрачного, отвратительного, абсурдного существа, скрывающегося в детском подсознании. Существа из детских кошмаров, прячущегося под кроватью или в шкафу.

— Если дети меня задевали, Деймон платил им той же монетой по ночам, — признался Палмквист тихим, полным боли голосом. — Нет, он их не убивал, нет! Иногда щипал, иногда кусал или мог сбросить во сне с кровати. Когда я стал подростком, он превратился в более жестокого и агрессивного. Наверно, гормональная перестройка затронула и его. И, если какие-то дети меня цепляли, Деймон не стоял в стороне.

— Одна девчонка постоянно смеялась надо мной в девятом классе. Называла меня педиком и всё такое. Деймон скрутил башку её псу. Одного парня он столкнул с лестницы, а из хулигана, который не давал мне прохода, выбил всё дерьмо.

— А, ещё была Кенди Боггс. Самая популярная девчонка в школе. Настоящая красотка. Однажды я набрался смелости и пригласил её на свидание. Она рассмеялась мне в лицо и потом ещё пару дней дразнила со своими подружками. И вот однажды ночью её навестил Деймон. Не знаю, что он её сказал, но она на целый год загремела в психушку…

Как бы безумно всё это не звучало, но Ромеро ясно представлял, что происходило: ужасный брат прячется внутри и выходит, когда надо защитить единственного в мире человека, которого он любит. Если, конечно, подобное существо умеет любить.

— Та девушка… которую он убил, и из-за которой тебя упекли сюда…

— Это был первый раз, когда он кого-то убил, — признался Палмквист. — Клянусь богом, первый. Меня отправили в Брикхейвен… и, думаю, продолжение ты и сам знаешь. Он — часть меня, а я — часть него. Знаешь, иногда мне хочется от него избавиться, но всё не так просто.

Охранник открыл заслонку на двери.

— Ладно, Ромеро, заканчивай. Почешете языками в другое время.

Окошко закрылось.

Ромеро начал подниматься, и Палмквист положил руку ему на плечо.

— Те парни, что зацепили меня… Деймон выследит их одного за другим. Понимаешь, Ромеро? Держись от них подальше. Особенно по ночам, — Палмквист убрал свою ладонь с плеча Ромеро. — И он боится света. Помни это. И скажи охранникам, чтобы не выключали здесь свет, иначе всякое может случиться.

Ромеро кивнул.

— Слушай, малец… У нас же с тобой… всё ровно?

Палмквист даже слегка улыбнулся.

— Конечно. Ты хороший человек, Ромеро. Как только я тебя увидел, то сразу понял, что ты не дашь им что-нибудь со мной сделать, если это будет в твоих силах.

— Похоже, ты знаешь меня лучше, чем я сам.

— А тогда, с Жирным Тони… Это было нечто, мужик!

Ромеро просто пожал плечами.

— Ты дал нам почувствовать себя в безопасности, — продолжил Палмквист. — Да, знаю, ты пошёл против правил, и тебе пришлось туго… Но ты хороший человек. Ты действительно заставил нас чувствовать себя защищёнными…

Тут открылась дверь, и охранник выволок Ромеро из камеры. А Ромеро почувствовал, как в горле стоит комок, и тяжело сглотнул, повторяя про себя, кто он такой, где находится, и что тюрьма — не место для подобных эмоций.

— Не выключайте тут свет, — сказал он охраннику.

Но тот лишь рассмеялся.

— Твой красавчик боится темноты, Ромеро?

— Нет, не боится. А вот вы скоро забоитесь.