Тим Каррэн - Бойся меня

В Долине Шеддок Ромеро доверял немногим.

Уж точно, не охранникам, а из зеков набиралось всего пару человек. И ДжоДжо Аквинтес был одним из них.

Судья отправил его на восемь лет в Шеддок за вооружённое ограбление, и это был уже второй раз, когда этого жёсткого парня государство посылало на перевоспитание.

Но, несмотря на историю мошенничества и всё, что он когда-либо сделал, Аквинтес походил на Ромеро, и Ромеро был рад, что они находились на одной стороне.

Если ты являлся другом ДжоДжо, то мог безоговорочно ему доверять. Он никогда не украдёт у тебя, никогда на тебя не настучит и никогда не воткнет в спину заточку.

А в тюрьме максимально строгого режима это многое значило.

Ромеро открыто рассказал обо всём Аквинтесу, вытащив на божий свет все скелеты из древних шкафов.

— Я понимаю, ДжоДжо, что это, мать его, бред сумасшедшего… Но клянусь могилой своей матери, Палмквист… Господи… Он не такой, как другие люди. Вся та хрень, что он рассказывал о своём брате — это правда.

— Я верю тебе. Наверно, все мы когда-то начинаем верить в то, во что раньше не верили, — тихо ответил Аквинтес. — Всё меняется. Пусть иногда мы и не позволяем себе во что-то верить.

Ростом Аквинтес был метр шестьдесят пять, но коренастый и крепкий из-за постоянных тренировок в тренажёрном зале. Он носил очки, зализывал назад редеющие и седеющие волосы и увлекался историей Средневековья.

Он прочёл все книги в тюремной библиотеке на эту тему и ещё сотню — через интернет-базу библиотек.

Он не был обычным зеком.

Но за годы, проведённые в тюрьмах и камерах, Ромеро понял, что не существует такого понятия, как «обычный зек».

Кто-то был юристом в этих стенах, кто-то — художником, кто-то — поэтом, а кто-то так и оставался в душе фермером.

Хотя были, конечно, и обычные хулиганы, гопники и маньяки-убийцы — от них никуда не деться.

— Я должен был кому-то рассказать обо всей этой херне, — произнёс Ромеро, — и выбрал тебя.

— Я слушаю.

— Знаешь, Палмквист… У него есть близнец…

Аквинтес молча курил и терпеливо слушал, впитывая в себя каждое слово и оценивая их правдивость. Это у него прекрасно получалось. Он с лёгкостью делал правильные выводы, обращал внимание на малейшие детали и принимал во внимание любые возможности.

Он курил, слушал и рассеянно наблюдал за прогуливающимися по двору зеками. Те с важным видом расхаживали по территории, как самцы в период брачных игр, пытающиеся произвести впечатление на самок.

— Он неплохой парень, ДжоДжо, — закончил рассказ Ромеро. По его лицу катился градом пот, а глаза постоянно моргали, словно у мужчины перед глазами стояла картинка, которую он не хотел видеть и пытался отогнать. — Мы могли бы сделать из него правильного зека, который не станет походить на этих мудаков. Я искренне в это верю. То, что произошло с Уимсом и Тони, и Хеслипом с Бургоном…

— Эти уроды получили то, что заслужили, и все это знают, — констатировал всем известный факт Аквинтес.

Ромеро кивнул.

— Я пытаюсь сказать, что нельзя винить парнишку за произошедшее. Он не в ответе за… за своего брата.

— Конечно, нет. Брат, многие тут утверждают, что пацана хранит дьявол, или что он какой-то антихрист со сверхъестественными способностями, как у тех белых чудиков в фильмах. Поэтому в то, что ты мне рассказываешь, не так уж и сложно поверить.

Аквинтес дёрнул плечом.

— Даже, я бы сказал, легче. Насколько неправдоподобным бы это не казалось, тут хотя бы присутствует некая научная доказательная база… Чёрт, и пусть она напоминает сюжет «За гранью возможного», но с этим, по крайней мере, можно работать!

— Вот теперь мне стало намного лучше, — пробурчал Ромеро.

Аквинтес усмехнулся.

— Ну, по крайней мере, здесь нету демонов и призраков. Конечно, тебе не удастся заставить поверить в это дерьмо тех идиотов, но вот я верю. Дай только уточню, — затянулся он сигаретой. — Близнец твоего паренька — Деймон, так? — живёт глубоко внутри брата, но, когда тот засыпает, может обретать материальную форму?

— Ага.

— Охренеть.

— Меня это тоже пугает до чёртиков, — не стесняясь, признался Ромеро. — Если бы ты только слышал…

— А что… что ты слышал?

— Ох, это было полным бредом. Я думал, что вот-вот заору, — голос Ромеро сорвался.

— Я лежал, и вдруг услышал движение и почуял запах гнилых фруктов. А эти звуки… наверно, оно вылазило из парнишки, и я это слышал… Твою мать, я это слышал! Влажные, хлюпающие звуки. Словно кто-то доставал требуху из кабана. Эта вонь… И ползание по стенам… О, Иисус, Мария и Иосиф!