Александр Асмолов - Песок в кармане

— Ерунда, — не отрываясь от дороги, бросила Маша. — Это нормально. Некоторые поют, некоторые плачут. А ты на звезды любовалось.

— Никогда не курила, — бросилась оправдываться Варя. — Нет, сигареты пробовала, не понравилось. А вот кальян меня… — она замолчала, подбирая слова, — удивил.

— Вот так и становятся курильщиками, — назидательным тоном произнесла инструктор, повернувшись и блеснув озорными глазами. — Похмелья нет, а впечатлений хватает.

— Да, действительно. Очень необычные.

— Будем считать, что знакомство состоялось. Настроение у Маши было приподнятым. Она легко простила ученице вчерашнюю неловкость и гнала машину на предельной скорости.

— Если честно, то я смутно помню, как ты меня в отель привезла, — опустив глаза, созналась девушка.

— Расслабься, воробушек, и забудь, сегодня у нас интересное погружение будет, — она резко повернулась и взглянула ученице в глаза. — Слышала о Черной дыре?

— Конечно, — вспыхнула Варя. — Ты хочешь сказать, что мы сегодня… — она не договорила от восторга, внезапно охватившего ее.

— Если ты не против, конечно.

— Что ты, что ты, — она сжала кулачки, будто опасаясь упустить что-то. — Хочу, очень хочу. Я только о Голубой дыре мечтала, а Черная — это вообще. Финиш.

— Только честно, как себя чувствуешь?

— Отлично, — выпалила Варя. — Даже лучше, чем обычно. Честно — честно.

— Смотри, — инструктор помедлил, все еще размышляя о чем-то. — Ты знаешь, что официально любителям разрешены погружения только до двадцати пяти метров. Но многие опускаются до сорока. Если в баллонах воздух.

Машино лицо стало строгим, будто она решилась на какой-то серьезный шаг.

— На специальных смесях уходят за две сотни.

Она опять взглянула на ученицу.

— В Черной дыре начинается отвесная стенка вниз, до конца которой никто никогда не доходил. На отметке сто восемнадцать метров есть уступ. Там лежит эсминец времен второй мировой войны. Его давно обшарили и обчистили, но мало кто знает, что под ним есть еще один корабль. Старый галеон. Он гораздо меньше, и его под эсминцем не видно. Но если поискать, то сквозь пробоину в днище эсминца можно пробраться и до галеона. У меня есть карта, где отмечено одно место на галеоне.

Маша сглотнула.

— Там должен быть ларец.

— Просто остров сокровищ какой-то, — после некоторой паузы неуверенно проговорила Варя. Она смотрела на инструктора, пытаясь понять, не разыгрывает ли та ее. — Маш, ты что, серьезно.

— Более чем, — отрезала та.

— И никто туда не пробрался до нас?

— Я пыталась, но лаз очень узкий. Только ты сможешь.

— А что в ларце? — Варя все еще сомневалась. — Золото?

— Точно не знаю, но думаю, что ларец не простой, — Маша с интересом взглянула на ученицу и поняла, что попала в точку. — По тексту на карте можно понять, что ларец принадлежал Александру.

— Македонскому? — сердце девушки замерло на минуту, а потом бешено заколотилось. — Ты меня разыгрываешь.

— Ты говорила, что читала о Древнем Египте?

— Да, — непонимающе протянула девушка.

— Тогда посмотри сама.

Машина резко затормозила и, свернув на обочину, остановилась. В руках Вари оказалась плотная папка. Бережно и очень медленно она открыла ее, едва сдерживая любопытство. Внутри была закреплена запаянная в полиэтилен медная пластинка. На ее поверхности был отчетливо виден рисунок и текст, нанесенный методом чеканки. Автор мастерски владел инструментом, поскольку даже сквозь потертости и вмятины просматривались нюансы. Зеленоватый цвет поверхности, царапины и другие дефекты пластины — все говорило о почтенном возрасте. Варя бережно открепила полиэтилен и просмотрела обратную сторону удивительного предмета. Он был не обработан и хранил только отпечатки времени. Девушка поднесла его к глазам и наклонилась так, чтобы солнечные лучи лучше освещали поверхность.

— Слушай, выглядит очень убедительно, — с восторгом прошептала она. — Но это не карта, это письмо. Видишь, тут в уголке клеймо. Так было принято отмечать мастерскую, где отливали медные таблички.

Варя даже не отрывалась от ценной находки, понимая, что инструктор внимательно следит за ней.

— Греки использовали медные таблички для важных сообщений. В армии или политике. Мастер быстро чеканил текст на меди, а потом заливал ее воском и наносил другой текст. Поверх основного. Для нескромного взгляда можно было предоставить, как сейчас говорят, «дезу».

Маша не проронила ни слова. Она тоже не могла сдержать волнения, хотя сама подолгу рассматривала прежде зеленоватую поверхность и проглядывавший рисунок. Ей явно хотелось указать ученице на какие-то детали, которые ее давно убедили к подлинности, но она сдержалась. Найденное не по подсказке всегда выглядит более убедительно.