Наталья Иртенина - Застенок

Тем временем Джек уходить не торопился и вообще вел себя странно: то и дело заглядывал в редакторскую, словно искал кого-то, или же делал вид, будто потерял что-то на своем столе, и вновь исчезал. «Возбужден, – подумал Роман. – И нервничает. Это хорошо». Когда отсекр в очередной раз – была половина девятого вечера – начал бессмысленно перебирать бумаги на столе, Роман решился.

– Слушай, Джек. Давно мы с тобой не сидели как белые люди за рюмкой кофе. Давай сегодня ко мне. Поболтаем о наболевшем.

Он уловил секундную растерянность в лице отсекра, затем промелькнула тень угрюмого сомнения.

– Лучше ко мне, – сказал Джек, окинув Романа испытующим взглядом.

«Гляди, гляди, – подумал тот. – Еще посмотрим, чья возьмет».

– Идет. А может, девочек закажем? – предложил он с невинным выражением. «Длинноволосых», – добавил про себя.

Ему показалось, что Джек вздрогнул.

– Нет. Не надо, – помотал тот головой.

– А верно, не надо, – согласился Роман. – Что они понимают в нашей мужской жизни. У бабья волос длинен, да ум короток.

И опять почудилось: Потрошитель метнул в него взгляд, полный ненависти.

По дороге, в такси Джек был мрачен и саркастичен. Возле дома зашли в магазин, купили две бутылки рейнского. Но за столом разговор не задался с самого начала, наболевшее никак не высказывалось. После третьей рюмки Джек ушел в себя, не то расслабившись, не то, напротив, перенапрягшись и перегорев. Роман допивал бутылку один, в молчании.

Часы с кукушкой прокуковали одиннадцать раз. Он поднялся и, не сказав ни слова, пошел к выходу. Надел ботинки. Джек тоже вышел из комнаты и наблюдал за ним, затаив тоску в глазах.

– Так я пошел? – спросил Роман.

– Иди, – ответил Джек с болью в голосе.

– Ты точно не хочешь продолжить разговор?

– О чем?

– А впрочем, да, – тоже грустно сказал Роман. – О чем тут говорить.

Он быстро спустился по лестнице, вышел из подъезда и, по-шпионски скакнув в сторону, затаился в ночной тени.

Ждать совсем не пришлось. Потрошитель собрался на дело, едва выпроводив гостя, торопился уйти в ночь на поиски очередной праздношатающейся жертвы. Укрытый темнотой, Роман следил за убийцей, приклеив к нему цепкий взгляд. Джек двигался тихо, как кот, не производя ни звука, ни шороха. Оглянувшись по сторонам на крыльце подъезда, он спустился вниз и осторожно, неслышно, но быстро двинулся вперед, всматриваясь в окружающую полутьму. Роман, чуть поодаль, стараясь не топать и даже не дышать, заскользил за темной фигурой маньяка.

Потрошитель крутил головой, как заблудившийся или что-то ищущий человек. Выбравшись на соседнюю улицу, он остановился, будто раздумывая, куда повернуть. Здесь было светлее, и Роман прилагал максимум усилий, дабы не быть замеченным. Растянувшись по струнке, он прилип к дереву и ждал дальнейших действий. Джек, оглядев пустынную улицу, прогулялся туда-сюда. Роман уловил его тихое бормотание:

– …Как сквозь воду… кретин… упустил…

Наконец Потрошитель свернул на соседнюю улицу. Роман короткими перебежками двинулся за ним. В переулке было совсем темно, он едва различал быстро удаляющийся силуэт. Горел лишь один фонарь далеко впереди.

Пройдя улочку до конца, Джек снова повернул направо. Роману пришло в голову, что он обходит по периметру территорию, прилегающую к его дому. Но ведь он убивал не здесь. Изменил привычки?

Внезапно впереди что-то случилось. Роман услышал звук глухого удара, сдавленный вскрик. Вглядевшись в темноту, он увидел неясный силуэт, копошащийся на земле. Потом силуэт чуть подрос над уровнем земли и, похоже, принялся оттаскивать что-то тяжелое в сторону. Споткнулся обо что-то, подумал Роман.

Через минуту Потрошитель вновь двинулся вперед. Теперь у него как будто появилось четкое направление – он шел увереннее, не оглядывался по сторонам, и все дальше уходил от собственного дома. Сворачивал в переулки и подворотни, круто менял направление, словно плутал по лабиринту – но при этом точно знал, куда надо идти. И будто нарочно выбирал самые темные проходы, где не было фонарей.

Столкновение с бревном не прошло для Потрошителя даром – он стал прихрамывать.

Охота продолжалась уже долгое время. Роман изумлялся обилию трущоб в родном городе и каждую секунду опасался потерять из виду смутную тень, угадываемую лишь по движению. Впрочем, маньяк время от времени издавал странные звуки, за которые можно было держаться как за путеводную нитку. Похоже на звон кандальных цепей или звяканье большой связки амбарных ключей. От этого звука пробирала дрожь.