Владимир Демичев - Хранитель детских и собачьих душ

Конечно, воодушевленный неожиданной находкой затонувшей лодки, Эдгар Блэквилл столь же быстро и выдохся. Если бы вовремя не поспевший Добсон, он рухнул бы на землю, как загнанная лошадь.

– Поберегите силы, – ласково укорил его репортер, пытаясь успокоить дыхание. – Они вам вскоре понадобятся.

Этот привал был продолжительнее обычного, и Добсон еще раз проверил оружие, а Блэквилл просто лежал, отдавшись усталости, но сквозь барабанную дробь о ребра, сквозь одуряющую липкую полудрему он собирал все оставшиеся в его теле возможности, словно король, стягивающий верных вассалов к месту битвы.

Дальше они продвигались в полном молчании; держали ружья на изготовку. Скоро они заметили на противоположном берегу рыбацкую хижину; кивком на кивок ответствовав друг другу, подобрались к самой воде, обдумывая переправу. Наконец, по обоюдному молчаливому уговору, Эдгар остался на берегу, взведя курки, прикрывал своего приятеля от возможного нападения. Грести одной рукой, удерживая другой над водою ружье, не очень-то удобно; несколько раз Ленни окунался в реку с головой, но скоро поправил свое положение, старательно удерживая равновесие; длинные мягкие метлы, облепившие дно, хватали его за ноги, одежда вздулась мешком, а затем обхватила его туловище наподобие рубашки обитателя Бедлама. Выбираясь из реки, Добсон весьма сожалел о воротничке и манжетах, приобретших пегую, буроватую окраску; больно ему было думать и об испорченном жилете небесно-голубого цвета, влетевшем ему когда-то в копеечку. «Надеюсь, что щенок окупит это с лихвой», – думал он со злостью.

Патрик упорно не желал есть жабу. Отказался он также и от другой снеди, добытой мистером Лаки, который разложил свои охотничьи трофеи на поверхности стола. Здесь присутствовала пара оглушенных рыбин, задушенная водяная крыса, змееныш и даже гнездо с яйцами малиновки. Некоторый интерес маленький барчук проявил к стрекозе с оторванным туловом – искристые крылья приковали внимание ребенка, и он осторожно потеребил злополучную летунью пальчиком. Однако есть он не желал. Впрочем, зомби не принуждал своего подопечного. Он выполнил свою задачу – раздобыл пищу, а там уж как хочет. Гораздо серьезнее дела обстояли с самим мистером Лаки: он вдруг обнаружил, что впадает в забытье. Сложно говорить о самочувствии трупа, но определенные перемены все же происходили. Ноги все менее повиновались ему, пальцы становились непослушными, вялыми; он ходил теперь осторожнее, экономя каждое движение. Концентрироваться же становилось все труднее – множество блестящих, мельтешащих образов сбивало его с толку, швыряя его сознание, прямое и логичное, как механизм музыкального автомата, в хаос дезориентации. «Должен», – по-прежнему маячило в его сознании, но рядом с этим негасимым огнем возникло столько бликов, что мистеру Лаки приходилось трудно. Он вдруг увидел в двери петушиную голову, возникшую ниоткуда: сделал шаг, другой – нет ничего, свет играет на салфетках листьев старого гикори, тени пляшут по лачужке. Патрик забавлялся с мертвыми зверьками: открыв разорванную лягушку, как портмоне, прятал внутрь подергивающую лапой стрекозу.

Вернон, мотая головой от ставшего назойливым солнечного света, распахнул дверь и вышел наружу, на мостки; вода чуть слышно плескала, биясь о сваи, курлыкала, протискиваясь сквозь щели досок. Вернон присел на корточки, как зверь на пороге своей норы, и встретился глазами с Добсоном, выходящим из воды. Добсон опешил; вскинул ружье уже на стук захлопывающейся двери. С другого берега донесся протяжный крик Блэквилла: он кричал, как птица, возмущенная проникновением хищника в ее гнездо. Ленни выбрался из воды, производя большой шум своими сапогами, загребающими жидкую грязь.

– Эй, любезный! – кричал он.

Солнце ли тому виной или усталость, но Ленни показалось, что он видит мертвеца: клочья изорванной одежды свисали с него, мешаясь с клочьями слезающей кожи, глаза сидели так глубоко в глазницах, что казались ненатуральными, будто стеклянные шарики, носа не было вовсе – две проваленных дыры, вылинявшая коричневая шляпа с прорехами резко контрастировала с белоснежной сатанинской усмешкою – могло ли статься, чтобы у него не было губ? – лишь оскаленная челюсть? Прокаженный, изгой, калека! – по-своему истолковал мозг ужасное зрелище. Ясно, почему он скрывается в глуши, вдали от людских поселений. Добсон не мог знать наверняка, похититель ли перед ним или нет, но сама внезапная и отталкивающая встреча сразу настроила его на подозрительный лад. Блэквилл, прижимая к груди ружье, как драгоценное сокровище, ступил уже в воду, но все не решался броситься в канал, зная, каким уязвимым он станет при переправе. Он хотел кричать, приободряя своего товарища, но вместе с тем боялся отвлечь его внимание – вполне возможно, странный бродяга вооружен. Он уже видел в нем похитителя своего сына – ночной безрадостный сон вовсе не принес ему облегчения, – нервы Эдгара были напряжены до предела: встреться ему сейчас кто угодно, Эдгар накинулся бы на него как на врага. Наконец он решился – вскинул ружье на плечо и бросился в реку, поспешая; Добсон уже колотил в дверь лачуги.