Дана Посадская - Возвращение карнавала

Я дышу Карнавалом, и моё дыхание — яд. Из-под моих неистовых ног вырываются побеги чёрных маков. Мне всё равно, я просто танцую, я срываю луну, как серебряное яблоко, я играю с ней, я ударяю в неё, как в бубен.

Волки жмутся к земле, их загривки объяты пламенем. Деревья стонут, как будто у них есть сердце. Быть может, и есть — я не знаю. У меня его нет. У меня есть один Карнавал. Карнавал в моём теле, моё наваждение, мой бесконечный безжалостный танец. Я танцую, танцую. Танцуй, ты должна танцевать. Даже если от тебя останется лишь обугленный чёрный скелет, — во имя себя, во имя Карнавала, ты будешь танцевать…

Сумерки густели. Всё мутнело, всё теряло очертания, словно покрываясь пеленой из пушистого сиреневого снега.

Их становилось всё меньше и меньше, они уходили прочь. Спеша, убыстряя шаги, поджимая неловко плечи. Картонные фигурки, опалённые закатом.

Что же, уходите, уходите прочь, вы, испуганные кролики в лесу. Бегите, ощущая за спиной дыхание дракона. Не вам опускаться в его багровую пасть. Карнавал не для вас, он лишь опалил вас, лишь бросил чёрные зёрна в ваши мягкие трепещущие души. Вы просто дети, тянущие руки к коралловой горящей головне. Не смотрите, не прикасайтесь — это сожжёт вам не только пальцы, но и глаза, и сердца, и души. И вам не восстать из этого пепла, не напитаться чёрным эликсиром. Вы другие, вас не подхватит ветер, как стаю серых опавших листьев. Возвращайтесь домой, где часы неустанно стучат на засаленной старой стене. Бегите… но что, неужели горит земля под ногами? И что притаилось в бурой траве — полусгнившие корни или чёрные руки? Не надо дрожать… это обман, это царство иллюзий… Возвращайтесь домой, опустите засовы. Заприте огонь в грязном камине, а темноту — в погребе, где пылятся винные бутыли в чехлах из паутины.

Но ночью, когда вы уснёте… Впрочем, это сейчас вы спите. Вы глухи и слепы. Остановитесь. Это ваша могила, и вы на её краю. Она пахнет жирной чёрной землёй. Не оступитесь. Бегите. Но знайте: это не листья хрустят у вас под ногами, это крылья ваших мёртвых ангелов-хранителей…

Уходите и не возвращайтесь. Уходите во прах. А спустя сто лет придут дети ваших детей. И они точно так же будут гладить золотую кобру пухлыми липкими пальцами. И точно так же будут возвращаться, унося с собой запах земли и ночные кошмары.

А я буду здесь. Я буду всегда. Я — та, что станцует на ваших могилах.

А вот и она. Та девушка с потерянными светлыми глазами. Глупое дитя, блуждающее в чаще. В углах её губ притаился страх. Влажная прядь присохла к округлой щеке.

У неё такое нежное лицо с золотистым пушком на висках и нелепой ямкой на подбородке. Такое же, как у меня… сто лет назад, перед тем, как кожа на нём истлела и вместо неё наросла ледяная корка.

Моя красота — всего лишь иллюзия. Впрочем, бывает ли другая красота?

Но не глаза. Они настоящие. Они не лгут, не туманят и не завлекают. Загляни в мои глаза, дитя. Войди в лабиринт из чёрных зеркал. В тот лабиринт, по которому я когда-то прошла, теряя тело, лицо, мысли и душу… пока не увидела в самом конце, в последнем зеркале Зверя. Зверя с моими глазами.

Они молчали. Между ними была пропасть, огненный поток, над которым тянулся её чёрный волос.

Ты должна пройти по нему, дитя, и я не подам тебе руки. Потому что моя рука — кинжал, смазанный ядом. В моей ладони таится змеиное жало. Пройди сама… а лучше беги отсюда, пока слова не сломали заклятье, не раздразнили демонов, которые толпятся за моей спиной.

— Эмили.

Точно так же ты могла бы сказать «Кис-кис-кис» этому тигру, моя девочка.

— Нет, — возразила она вслух, — не Эмили. Лилит.

Её язык и зубы щёлкнули, как кастаньеты, чеканя это последнее «т».

— Да. Конечно, Лилит. Я понимаю.

Что ты можешь понять? То, что Зверь разорвал моё тело на части, сжёг без остатка и вылепил снова? Остался лишь этот неизгладимый шрам, на который ты смотришь, как на знамение. Ты права — это первая метка Карнавала. Карнавал был мной, Карнавал был ножом, Карнавал был кровью, покинувшей тело…

— Твоя сестра умерла.

— Я знаю.

— Откуда?

— Она умерла в ту ночь, когда мы расстались.

— Ты чудовище.

— Да.

Ты хочешь меня оскорбить? О, моя испуганная Красная Шапочка. Прабабушка, почему у тебя такая холодная белая кожа и такие пустые глаза? Нет, мне нельзя смеяться. Моего смеха ты не вынесешь.

— Кто ты такая?

— Лилит. Чудовище. Карнавал.

— Но кто вы? Что такое Карнавал?

— Просто Карнавал. Ничто. Пустота. Царство иллюзий. Афиши не лгут. Вдумайся в эти слова.