Чарльз Уильямс - Сошествие во Ад

Уэнтворт заметил, как Адела сползла по стене дома, и забеспокоился. Медленно повернув голову, он заметил тревожный блеск глаз своей возлюбленной — она разделяла его беспокойство. Надо было что-то предпринимать. Пришлось выйти, приподнять бесчувственное тело, вытащить за калитку и оставить чуть дальше по дороге. Он еще постоял над ней с минуту, пытаясь понять, не очнулась ли она, пока он возился, но девушка лежала неподвижно, как-то неестественно вытянувшись. Уэнтворт раздраженно пожал плечами и вернулся в дом.

Все дело заняло не больше двух-трех минут, но за это время он словно еще дальше соскользнул по веревке в своем сне; и в дом вернулся уже не совсем тот человек, который из него выходил. Он сел, тотчас к нему подобрались, взяли за руки и принялись ласкать. Снисходительно принимая ласки существа, он впервые осознал, что совершенно ее не хочет. Нет, он хотел ее не меньше, чем долгое время хотел настоящую Аделу. Он хотел желать ее, не хотел, чтобы она уходила, но сейчас что-то было не так. Даже она предала его, ее ласки доходили до него из внешнего мира. Вроде бы, все было как всегда — его малейшие желания не оставались без внимания. Существо сидело рядом, щурясь на огонь. В этом году в его комнате, плотно занавешенной от солнца, было холодно, последние несколько дней у него всегда горел огонь, что не могло не удивлять слуг.

Он не думал ни о чем, кроме своего желания, он боялся позволить ей уйти: если она уйдет, он сразу съедет по веревке к самому низу. Пока ее длины хватает, но ведь где-то у этой темной дыры есть и дно. Он смутно это понимал и не хотел опускаться ниже. Но и останавливаться не хотел. Остановиться — значит, остаться среди других предметов и образов, он не хотел и этого. Он растерянно огляделся. Подумал о девушке, лежащей на дороге, но не мог ради этого отпустить веревку, не стал бы отпускать, даже если бы захотел, а он и не хотел к тому же. Нет, что-то еще… что-то, связанное с его работой, со Стражей Герцога. Какого, к черту, Герцога?!

Ненастоящая Адела рядом с ним низким запинающимся голосом проговорила:

— К-какой Г-герцог, дорогой? К-какая р-работа? — Было такое ощущение, что смятение его ума передается и ей.

Стража Герцога — это такой белый квадратик — напечатанная бумага — да, приглашение… какая-то встреча. Теперь он вспомнил. Ежегодный обед небольшого исторического общества, в котором состоял он и немногие другие. Он вспомнил, что ждал этого с нетерпением, вспомнил, что это должно доставить ему удовольствие, хотя несколько минут не мог вспомнить, кто еще туда придет. Но дальше этого не пошло. Он слишком устал — таскание бесчувственных тел утомило его куда больше, чем можно было предположить. «Надо было завернуть ее в форму Стражи Герцога…» — это была последняя осознанная мысль, пока он раскачивался на своей веревке. Дальше все пошло по накатанному — оба зашевелились, поворчали привычно и пошли в постель.

Некоторое время спустя бесчувственную Аделу нашел молодой полицейский, обходивший свой участок. Конечно, никому и в голову не пришло, что мистер Уэнтворт может иметь к этому какое-либо отношение.

Из бумаг в сумочке, бывшей при теле, полицейский узнал имя, известил родных Аделы. Вскоре она была уже дома, но в сознание так и не пришла. Очнулась Адела только утром. Поначалу пульс и температура были нормальными, но только до тех пор, пока она не вспомнила о вчерашних событиях. Разверзающиеся могилы… Хью бежит за ней, гонит ее к дому… безучастное лицо… и еще что-то страшное в глубине комнаты… Адела закричала и ее стошнило.

Мать позвонила Хью. Состоялся весьма нервный разговор. Миссис Хант сказала, что доверила Аделу попечению Хью и доверяла ему. Хью ответил, что Аделе захотелось побыть одной. Принимая во внимание скорость, с которой она неслась вчера, это было почти правдой. Миссис Хант сказала, что Адела практически на смертном одре. Хью ответил, что ей наверняка хватит ума не поднимать шума. Миссис Хант сказала, что настаивает на встрече с ним: сама Адела не в состоянии никого принимать. Хью ответил, что будет иметь удовольствие как-нибудь занести цветы. Он понимал, что ведет себя жестоко, но не хотел показывать, что взволнован и обеспокоен. Да, он не побежал за ней, но, в конце концов, пришел к ее дому как раз вовремя, чтобы застать суматоху, сопровождавшую ее возвращение. Он бы, конечно, постарался что-нибудь объяснить сразу, но у них с миссис Хант сложились очень натянутые отношения. Хью терпеть не мог сцен, тем более, в два часа ночи, обычно в это время его ровная страсть к Аделе шла на убыль. Поэтому он пошел домой и дал волю раздражению.