Чарльз Уильямс - Змея

— Восемьдесят восемь, восемьдесят девять, девяносто, — считала про себя Джой, склонив голову и проводя расческой по золотому водопаду волос.

«Зачем? — спрашивала она себя. — Господи Боже, зачем я здесь?»

В распахнутую дверь видна была часть раскаленного солнцем двора и сосны на краю его.

«Господи Боже, — думала она, — как меня занесло в такое болото? Для чего мне причесываться? Будь я лысой, что бы от этого изменилось?»

— Девяносто два, девяноста три…

«А как этот скот хохотал мне в лицо… Я тогда едва не взорвалась! Мне хотелось умереть… Или убить его…»

Она сидела за кухонным столом, прислонив маленькое зеркальце к банке с вареньем. Вот уже больше часа она все смотрелась в зеркало и расчесывала свои роскошные золотые волосы. Зеркало было для нее источником силы и убежищем от давно терзавшего страха.

Родилась она в штате Луизиана, было ей двадцать восемь лет, только зеркало позволяло думать, что не дашь ей и двадцати пяти. На ферме она жила уже больше трех недель, и даже ночи не приносили ей покоя.

Все три года после свадьбы со Свэлом О’Нили она не видела никого из его родных. А приехав сюда, заявила, что эти трудные дни пережить им надо сообща. И действительно тогда так думала.

«Бедный Свэл, как ужасно с ним поступили», — говорила она Кэсу, его отцу, стараясь забыть издевательский хохот, которым муж встретил ее слова, что у нее больше нет ни гроша.

Ей и так было тошно при мысли о том, что ей уже двадцать восемь, что красота ее скоро увянет и не за горами жуткая старость. Издевательский смех мужа развеял ее последние надежды, она сломалась, в панике собрала последние доллары и помчалась на автобусе в Ривервью, где обитало семейство О’Нили. Куда же еще ей было ехать на шесть долларов?

Джесси О’Нили, неотрывно наблюдавшая за ней, перевела взгляд в окно. Палящее солнце висело прямо над фермой. По двору ковылял их большой охотничий пес Мехико, и тень под ним была похожа на чернильную лужу.

«Посмотрю, как там бобы, да поставлю хлеб в печь, — подумала Джесси, — вот-вот с поля вернутся».

Отойдя, она заглянула в кастрюлю с бобами, сунула в печь маисовые лепешки и легко выпрямилась. Лицо ее разгорелось от жара, простенькое платье открывало колени. Цыпки на загорелых босых ногах еще более подчеркивали свежесть кожи. Заметив, что на нее смотрит Джой, улыбнулась в ответ. Та ведь так красива и так ласкова с ней, простой девчонкой, которой всего пятнадцать и которая даже не мечтала о тех краях, что Джой довелось повидать…

Джесси стала накрывать на стол.

«Она просто ангел, — лениво думала Джой, продолжая расчесывать волосы. — Такая прелесть — и такие мерзавцы братья! Чего в жизни не бывает! Ну и дерьмо же мой Свэл! А я-то едва не расхныкалась, когда он тогда заржал… И совершенно зря. Я ничуть не подурнела, достаточно глянуть в зеркало, чтобы в этом убедиться…

А Митч все время смотрит на меня так зло, словно я ему мешаю. Показала бы я ему, кто чего стоит, только не поймет…»

На холме террасами шли полоски обработанной земли. Невзрачные хлопковые кусты не поднялись и до колена — из-за проливных дождей их одолели сорняки. Зато ниже, где земля была получше, темно-зеленый ковер достигал деревьев над рекой.

Утро выдалось теплым и ясным, но из-за вчерашнего дождя воздух все равно был полон удушливой влагой, а с запада опять надвигались тяжелые тучи.

Один из работавших на склоне мужчин остановил мула, вынул плитку жевательного табака, обернулся и взглянул вдаль. Он был сед, кожа лица загрубела и стала похожа на древесную кору, рубаха вылиняла и заскорузла от пота.

Кэс О’Нили уже разменял шестой десяток, и прожитые годы не прошли для него даром. В выцветших голубых глазах застыло выражение неизлечимой ограниченности и готовности услужить. Таким взглядом смотрят старые дворняги, которые всю жизнь получают одни пинки, но надеются, что когда-то их приласкают.

Когда-то вся эта земля была его, но после смерти жены вот уже полтора десятка лет он продавал надел за наделом, пока не остался лишь дом и пара гектаров леса вдоль реки. Последние годы он уже сам подряжался обрабатывать свои прежние земли, оставляя половину урожая новым хозяевам.

Не пьянство и не карты были тому виной, а лень и беспечность. И еще страсть к приобретению старых машин. Их набралось уже семь штук, ни одна не на ходу, они просто увязли в песке возле дома, делая двор похожим на свалку.