Михаил Гаёхо - Поднимаясь колёсами на гору Фудзи. Сборник рассказов

– Извините, – сказал Букин, – я просто смотрел в другую сторону.

– Хотите сказать, что вы меня не узнаёте? – спросил Пакин.

– Не хочу, – сказал Букин.

– Значит, узнали, – обрадовался Пакин.

– Нет, не узнал. Просто не хочу.

– Я ведь Пакин, – сказал Пакин.

– А я Букин, – сказал Букин, – будем знакомы.

– Всё же мы некоторым образом и раньше были знакомы, – сказал Пакин.

– Неужели? – Букин внимательно посмотрел на Пакина.

– И очень хорошо были знакомы, – сказал Пакин, пересаживаясь на свободное место рядом с Букиным. – Странно, что вы ничего не помните.

– Вы отвлекаете меня, – Букин отвернулся от Пакина и стал смотреть на табло.

– Долго смотреть придется, – сказал Пакин и пояснил: – У вас карма тяжелая.

– Какая такая карма?

– Рейтинг морального облика.

– Рейтинг чего? – переспросил Букин.

– Морального облика, – и Пакин повел взглядом в сторону сидящей напротив девицы в короткой юбке. – Вы ведь не только на табло смотрите, но и на чьи-то коленки заглядываетесь.

– Это заметно? – спросил Букин.

– Мне, может быть, и не заметно, – сказал Пакин, – а камера видит.

– Тут есть камера?

– А как же.

– Значит, из-за одного несчастного взгляда я потерял место в очереди?

– Такой, значит, был взгляд, – сказал Пакин сурово.

– Какой такой?

– Прелюбодейственный, – сказал Пакин.

– Прелюбо-что? – спросил Букин. – Я то ли не понял, то ли не расслышал.

– Прелюбодейственный. Ибо всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

– А я смотрел с вожделением?

– Не мне судить, – сказал Пакин, поднимая взгляд к потолку, где, по видимости, располагалась та самая камера.

– И все-таки из-за одного взгляда не слишком ли? – высказал сомнение Букин.

– Не из-за одного, – сказал Пакин.

– Ну, из-за двух.

– Не из-за двух, были у нас и еще прегрешения. Признайся, друг, ты ведь помнишь? – Пакин придвинулся к Букину ближе и положил руку ему на колено.

– Нет, нет, не надо, – живо запротестовал Букин, поднимая взгляд к потолку.

– Все нормально, – сказал Пакин и сложил пальцы своей руки в замысловатую фигуру. – Вот специальный код из трех пальцев для очищения кармы.

Букин сложил пальцы по образцу и показал камере. Под потолком, кажется, что-то мигнуло.

– Есть еще четырехпальцевый код и большой пятипальцевый, – сказал Пакин и продемонстрировал. – И есть секретное слово «Атробатабгаст». Это совершенно секретное слово, и вместо букв «А», «Б» и «Т» там нужно произносить другие буквы, вот эти, – Пакин наклонился к уху Букина и прошептал нужное.

– Я понял, – прошептал Букин.

– И произносить надо на камеру одними губами, чтобы никто не услышал, – сказал Пакин.

– Я понял, – повторил Букин.

– Камера везде, – сказал Пакин, предупреждая возможный вопрос.

В это время в помещение вошли два человека в зеленых медицинских халатах. Они взяли Пакина под руки и увели.

Букин смотрел им вслед, потом сложил из пальцев фигуру – четырехпальцевый код. И на табло тут же появился его долгожданный номер.

Букин не знал, к чему можно применить секретное слово Атробатабгаст. Там и сям произносил его, заменив, как положено буквы, и, наконец, дознался. Если произнести правильным образом это слово на автобусной остановке, то автобус непременно подойдет сразу – даже если предыдущий только сейчас отошел. То же самое с трамваем или троллейбусом. А в метро можно пройти через турникет бесплатно. Реальная, в общем, польза.

Так вот жил Букин и пользовался, пока однажды за ним не пришли два человека в зеленых медицинских халатах.

То ли дождь прошел, за ночь очистив воздух, то ли бензин подорожал, и меньше стало машин с их мутным выхлопом, но видно стало вдруг как-то необыкновенно далеко вдоль улицы, и там, где вдали за домами и трубами до сих пор открывалась только ровная линия горизонта, обнаружились вдруг не видные прежде горы – три или четыре вершины, одна из которых была совсем настоящая – большая как Фудзияма.

А прежде Рогов никогда не видел ничего подобного, хотя каждый день по этой улице ходил на работу.

Машин, кстати, действительно было немного. Да и людей почти никого.

«Если праздник, – подумал Рогов, – тогда на работу идти не нужно. А можно туда – в эту самую даль светлую. Если уж случай такой. Не каждый день появляется возможность подняться пешком на Фудзияму».

И тут рядом с Роговым остановился троллейбус.