Борис Левандовский: Донор для покойника

Внешне так и выглядело: молодая тридцатилетняя человек, немного не в настроении, сделала заказ и, сев за самый дальний столик, углубилась в свои мысли. Герман был похож на одного из тех парней, что обычно сразу привлекают внимание женщин. Черты лица имел почти правильные, однако с некоторой несовершенством, как небрежный мазок на полотне художника, добавляет картине индивидуальности. Он был высокий и немного худощавый (это тот тип стройности, когда лишние пять-шесть килограммов только испортили бы впечатление) темно-зеленые глаза, на первый взгляд (только на первый), резко контрастировали с кожей лица, бледноватость которой подчеркивало твердое черные волосы. В конце концов, внешность Герман не ассоциировалась с крутыми ребятами из боевиков или героями любовных историй. Это был немного другой тип мужской привлекательности, предназначенный для женщины-домохозяйки, мечтает о «правильного» надежного мужчину, с которым можно прожить до глубокой старости. Очевидно, это было еще одной чертой, которая просматривала изнутри и заставляла обращать многочисленные взгляды в сторону Германа практически всех женщин, окружавших его.

Но уже через несколько секунд большинство из них раз и навсегда теряли к нему интерес, по крайней мере как к мужчине. Чем, по сути, была эта черта, определить невозможно, поскольку основным свойством всех разновидностей внутренних флюидов является их неуловимость.

То есть он не был тем парнем, что снится по ночам пятнадцатилетним девочкам-подросткам.

И дело не в том, что сейчас он выглядел таки «убитым». Даже бармен этого заведения давно определил, что у него не все хорошо вообще. «Личная жизнь», — невольно решил Пол, когда Герман впервые посетил этот бар около года назад.

И был абсолютно прав.

Бесспорно.

А Герман в сотый раз прокручивал в голове последний разговор с Алексом. Мосты сожжены, восстановлению не подлежат. Необратимые процессы… В памяти ярко сохранился холод уже ничем не прикрытой враждебности, может, даже ненависти, которые пожирали, как голодный монстр, останки их с Алексом отношений. Впрочем, это давно назревало. Не хватало только последнего толчка, чтобы сорвать нарыв. И все же сорвало! Нет ничего хуже врагов, чем бывшие друзья. Неизвестно, сколько бы все это тянулось, если бы не…

(Вирус.)

Итак, какой его следующий шаг? Уехать? Куда угодно, в любом направлении? Уехать, чтобы выехать… Как действие ради самого действия. Разумеется, это не бегство. Он не настолько глуп. Просто это как… похоронная путешествие. Или лучше — турне?

А смысл всей этой затеи? Герман вдавил окурок в пепельницу — откуда у него эта дурная привычка во всем искать смысл, которого уже давно нет в его ситуации! Говно! Так же как и не имеет значения, поедет он куда-то останется дохнуть здесь!

«Эй, чувак, ведь у тебя — СПИД! Ты понимаешь это?»

Сейчас это был уже не голос Эксперта. Герман как услышал самого себя со стороны, — свой собственный голос. Он на мгновение вернулся к тому моменту, когда впервые по-настоящему осознал, что инфицирован, что с ним произошло. Несколько секунд его тошнило. Он сделал усилие, чтобы протолкнуть назад скользкий комок в горле.

«Ты хотя бы понимаешь, что живешь уже, возможно, не первый год в долг и даже не подозревал этого?»

Так, кажется, он уже несколько начинает понимать.

«А ЧТО ты успел увидеть в своем чертовом жизни? Что сделал просто для себя? Ты можешь хотя бы вспомнить, когда это было в последний раз?»

Нет, честно говоря, он этого не мог.

«Тебе еще не осточертело жить по чужим правилам и ты собираешься продолжать так даже сейчас?»

Разумеется, он не собирается. Не хочет, не желает…

«К чему тогда все эти колебания и глупые поиски смысла? Окончательный разрыв с Алексом — шаг номер один, правильно? Машину запущен».

Машину запущен…

С этой минуты он готов.

Он сделает второй шаг… и третий, и четвертый, если потребуется.

Герман встал, бросил по старой привычке на стол купюру и направился к выходу узким проходом между аккуратно расставленными столиками, даже не замечая, как бормочет вслух «и третий… и четвертый…», чем вызвал недоуменные взгляды немногочисленных посетителей. Затем у самой двери обернулся, кивнул бармену и вышел.

Дома его «встретил» маленький Гера.

«Возьмешь меня с собой?»

— Что?..

«Я хочу, чтобы ты взял меня с собой», — мальчишка просил, но смотрел вызывающе.