Стивен Кинг - Противостояние.Том I

И все-таки мы зашли внутрь, наверное, из какого-то болезненного любопытства. Не знаю, как другим, но мне хотелось взглянуть на комнату, где Стю держали пленником. Впрочем, знаете, поражал не только запах, а еще и то, как здесь было прохладно по сравнению с жарой снаружи. Много гранита, мрамора и, вероятно, фантастическая теплоизоляция. На верхних этажах было теплее, но внизу — этот запах… и прохлада… Это было похоже на склеп. ГАДОСТЬ.

Еще здесь было как-то жутко, словно в доме с привидениями — мы втроем сбились в кучу как овцы, и я обрадовалась, что у меня с собой ружье, пусть всего лишь 22-го калибра. Эхо наших шагов возвращалось к нам, будто кто-то крался за нами, преследовал нас, и, знаете, я опять начала думать про тот сон, в котором главным действующим лицом был человек в черной хламиде. Неудивительно, что Стю не захотел пойти с нами.

В конце концов мы набрели на лифты и поднялись на второй этаж. Там ничего не было, кроме кабинетов и… нескольких тел. Третий этаж был устроен как больница, но у каждой комнаты были пневматические двери (так их назвали Гарольд и Глен) и специальные смотровые окошки. И тут было полно трупов и в комнатах, и в коридорах. Правда, совсем мало женщин. Они что, пытались эвакуировать их под конец? Очень многого мы так никогда уже и не узнаем. Тогда почему же нам этого хочется?

Потом в конце бокового прохода, ведущего от главного коридора вниз, к лифтам, мы обнаружили комнату с распахнутой пневматической дверью. Там лежал мертвый человек, но он не был пациентом (те все носили белые больничные пижамы) и умер точно не от гриппа. Он лежал в большой луже крови и, похоже, умирая, пытался выползти из комнаты.

Еще там валялся сломанный стул и вообще все вещи были в таком беспорядке, как будто тут произошла драка.

Глен долго оглядывал все это, а потом сказал:

— Думаю, нам не стоит ничего рассказывать Стю про эту комнату. Похоже, он чуть не умер здесь.

Я взглянула на распростертое тело и почувствовала еще больший ужас, чем прежде.

— Что вы имеете в виду? — спросил Гарольд, и даже его голос звучал приглушенно. Это был один из немногих случаев, когда Гарольд просто говорил, а не вещал так, словно рассчитывал на публику.

— Я полагаю, этот джентльмен зашел сюда, чтобы убить Стюарта, — сказал Глен, — а Стю каким-то образом удалось его одолеть.

— Но зачем? — спросила я. — Зачем им понадобилось убивать Стю, если у него иммунитет ? В этом нет никакого смысла!

Он взглянул на меня, и глаза у него были испуганные. Глаза его казались почти мертвыми, как у макрели.

— Это не имеет значения, Фрэн, — сказал он. — Здравый смысл мало сочетался с этим местом, судя по тому, на что оно похоже. Существуют люди с определенным складом ума, которые верят в необходимость заметать следы. Они верят в это с такой же искренностью и фанатизмом, с какой члены некоторых религиозных групп верят в божественное происхождение Иисуса. Потому что для иных людей заметание следов даже после того, как зло ими уже содеяно, имеет первостепенное значение. Это заставляет меня задуматься над тем, сколько людей, обладающих иммунитетом, убили в Атланте, Сан-Франциско и Центре вирусологии в Топике, прежде чем чума убила убийц и положила конец их бойне. Этот ублюдок? Я рад, что он мертв. Мне только жаль Стю, которому, наверное, весь остаток жизни будут спиться из-за него кошмары.

И знаете, что потом сделал Глен Бейтман? Этот симпатичный человек, рисующий такие бездарные картины? Он подошел и пнул мертвеца ногой в лицо. Гарольд издал приглушенный сгон, словно это пнули его самого. Глен снова занес ногу.

— Нет! — заорал Гарольд, но Глен все равно пнул мертвеца еще раз. Потом он отвернулся от него и вытер рот тыльной стороной ладони, но зато глаза его утратили то жуткое выражение, какое бывает у дохлой рыбы.

Мы вышли и увидели Стю, сидевшего спиной к железным воротам в высокой стене, опоясывавшей здание, и мне захотелось… Ну давай же, Фрэнни, если ты не можешь открыться своему дневнику, кому же тогда ты вообще сможешь признаться? Мне захотелось подбежать к нему, поцеловать и сказать, как же мне стыдно, что мы все не поверили ему. И как мне стыдно, что мы все только и болтали о том, как трудно было нам, когда нагрянула чума, а он едва сказал несколько слов, и это при том, что тот человек чуть не убил его.

О Господи, я же просто влюбляюсь в него, наверное, до меня никто так не влюблялся, и если бы не Гарольд, я бы рискнула!